ВВЕДЕНИЕ v Жан Габриэль Тард (1843 -1904 гг) социолог и криминолог. v Книга выпущена в 1902 г.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ v В данной книге Тард рассматривает следующие понятия: 1. Мнение (общественное мнение); 1) Разговор; 2. Толпа; 1) Преступная толпа; 2) Преступная публика (секты, банды, синдикаты и т. п.)
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v Тард подчёркивает важность газет и других печатных изданий, так как при их помощи в разрозненную толпу попадает больше людей. Кроме того в толпе как разрозненной так и собранной общественное мнение формируется за счёт влияния на него журналистов и других лидеров. Он отмечает, что многие судебные дела прошлого получили бы больший общественный резонанс, если бы были бы газеты. v Кроме печатных изданий на формирование толпы и его мнения влияют лидеры, которые в большинстве случаев придерживаются своих корыстных целей. Он пишет, что толпа реальная не формируется на пустом месте. Ее, конечно, составляют обычные люди, но в основном это специальные люди, которые на момент формирования толпы состояли в группах (секты, банды, синдикаты и т. д.). Здесь надо уточнить, что это говориться о толпах революционных и манифестах, а не о таких выступлениях как выступление крестьян, когда был неурожай. Тогда кстати было влияние лидеров, которые занимались разжиганием и подначиванием людей, в итоге каждому оратору в последующей деревне нужно было меньше времени для поднятия и тем самым подкрепления толпы.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v классификация толпы по степени активности или пассивности: 1. 2. 3. 4. Толпы ожидающие; Толпы внимательные; Толпы манифестантские; Толпы действующие; 1) 2) Любящие; Ненавидящие.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v Толпы ожидающие – это те, которые собравшись в театре или на площади, ожидают поднятия занавеса или прибытия осуждённого. Коллективное любопытство в этих толпах достигает неслыханных размеров без малейшего отношения к предмету этого любопытства. Время от времени какой-нибудь экипаж принимался за начало процессии, но как только ошибка узнавалась, все продолжали ждать, без малейшего намёка на раздражение. Почему толпа бывает одновременно и терпеливее и нетерпеливее чем отдельные индивидуумы? В обоих случаях это объясняется взаимным заражением чувствами собравшихся индивидуумов. Пока соседи человека стоят спокойно, и он будет стоять, и ждать спокойно. Но если ктонибудь – когда это может сократить ожидание, начнёт проявлять нетерпение, ему мало-помалу начнут подражать остальные.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v Толпы внимательные – это те, которые тесно толпятся около кафедры проповедника или профессора, около трибуны и т. д. Их внимание и их невнимание проявляется всегда гораздо сильнее и настойчивее, нежели то же самое каждого входящего в их состав отдельного индивидуума, если бы он был бы один. По поводу толпы, о которой идёт речь один профессор сделал ему замечание, которое он перенёс в книгу. «Аудитория из молодых людей, на юридическом или на каком-либо другом факультете всегда более внимательна и почтительна, если она не многочисленна; но если вместо 20 -30 их соберётся 100 или 200, они часто перестают уважать и слушать своего профессора, и тогда очень часто поднимается шум. Разделите на четыре группы, по 25 человек в каждой, 100 непочтительных и буйных студентов, и вы получите четыре аудитории, полные внимания и почтения» . Это значит (продолжает рассуждать Тард), что горделивое чувство их многочисленности опьяняет собравшихся и заставляет их презирать одиноко стоящего человека, если конечно ему не удаётся ослепить и «очаровать» их. Но нужно заметить, что если толпа отдалась во власть оратору, то она более внимательна, чем она обширнее. В сущности, толпа является зрелищем для себя самой. Толпа привлекает и порождает толпу.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v Между толпами пассивными (что были выше) и толпами активными толпы манифестантские занимают среднее положение. Своё убеждение, свою страстную любовь или ненависть, радость или печаль, - они проявляют со свойственным преувеличением. У них двоякий характер: выразительный символизм в соединении с крайней бедностью воображения при изобретении этих символов. Идти процессией со знамёнами, со статуями, с иконами, с отрезанными головами на концах пик, кричать виват или просто орать, петь гимны или песни – вот приблизительно всё, что они могли изобрести для выражения своих чувств. Но если у них мало идей, то они за них держатся очень крепко и кричат одно и то же. Публика, дойдя до определённого возбуждения, то же может стать манифестантской.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v Толпы действующие. Что они могут? Конечно, уничтожать и разрушать, но что они могут создать со своей беспорядочностью и внутренней несвязностью? Корпорации, секты, организованные ассоциации разрушительны, но столько же и производительны. «Frures pontifes» (братья понтификов с фр.) в средние века строили мосты, монахи на Западе возделывали целые области, основывали города. Но можно ли назвать хоть один дом построенный толпой? За одного популярного узника, которого они иногда освобождали, сколько казней по суду Линча. v Действующие толпы можно разделить на любящие и ненавидящие. И ещё не известно, что более губительно: ненависть или любовь, проклятия ли или энтузиазм (от себя добавлю, вспомните «Парфюмер»). Но кроме этого нужно не забыть другую разновидность любящей толпы, толпы праздничной, радостной, любящей себя самое, опьянённую удовольствием собираться для того чтобы собираться. Тут можно отбросить всё материальное, что было сказано выше. Праздничная толпа производит, если можно так выразиться успокоение и радость. v Не забудем и о траурных толпах, которые то же являются энергетическими возбудителями социальной жизни.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v Тард делает одно интересное замечание. Если попробовать вообразить страну, в котором не было революций, восстаний, но при этом и нет праздников, гуляний, народного энтузиазма: эта плоская и бесцветная страна была бы без сомнения менее пропитана глубоким чувством своей национальности, нежели страна наиболее волновавшаяся политическими смутами (естественно он говорил о Франции).
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v Теперь преступная толпа и публика. Об этом Тард пишет очень много и в отличных красках с множеством ассоциаций и примеров. Преступление толпы. Революция Тэна. В сентябре 1789 г. в Труа создаётся легенда против мера Гюэца: якобы он скупщик, он хочет кормить народ сеном. Гюэц был известен своей благотворительностью, он оказал большие услуги городу. Но 9 сентября три повозки муки оказываются плохими, народ собирается и кричит «Долой мера. Смерть меру!» Гюэц, вышедший из суда, был сбит с ног, убит ударами ног и кулаков; голова пробита ударом деревянного башмака. Одна женщина кидается на его тело, топчет его лицо ногами и несколько раз втыкает ножницы в глаза. После этого его волокут за веревку, привязанную к горлу, бросают в омут с моста, после чего опять волокут по улицам в реку «с клочками сена во рту» . Он ещё один пример приводил, более жестокий, там майора разорвали на куски, и женщина съела его сердце. Хотя это преступление толпы, но виновником был подстрекатель, преследовавший свои корыстные цели.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) v Мнение в собственном смысле слова - это совокупность суждений, и общая воля; совокупность желаний. v Общее мнение формируется последним из трёх разветвлений общественного духа (первое и второе Общие традиции и разум высший). Оно формируется под гнётом газет, лидеров и покровительством традиций, хотя в итоге отличается от них. v Разговор есть один из способов формирования общественного мнения и помощи в формировании разрозненных толп, так как обсуждение чего-то злободневного давно вошло в культуру человека. Помимо этого Тард описывает амфитеатры и отдельные помещения отводившиеся в древности под разговоры, замечая при этом, что во времена написания «Илиады Одиссея» Гомер понимал разговор как монологи двух человек.
Основная мысль (продолжение) Публика – это толпа гораздо менее слепая и гораздо более долговечная, и ярость её более осмысленная, накопляется и поддерживается в продолжение целых месяцев и лет. Пример работы преступной публики и влияния лидеров на их участников: Лионские анархисты 1882 г. Состав: «Мистики, мечтатели, наивные невежды, преступники против естественного права… на одной скамье; рабочие, настоящие звери, прекраснейшим образцом из которых является Равашоль; и царящий над всем этим честный отпрыск чистой аристократии…» это не говоря уже о настоящих безумцах, входивших в состав этой группы. Специалисты Тири (профессор уголовного права) и Пренс (главный тюремный инспектор Бельгии) были поражены «их вполне порядочным видом» . Все эти люди казались Тири безупречными «с точки зрения трудовой, семейной или нравственной» . Многие, даже большинство, были вполне интеллигентными людьми. Но это не мешало, им быть чрезвычайно наивными. По их словам, они хотели своими взрывами обратить внимание на несчастное положение народа. Все они, за исключением их вождя Муано, раскаивались в своём безумии. Этот пример выступает ещё и как показатель власти лидеров. Однако Пренс писал Тарду «Впрочем, нет сомнения, что они взаимно настраивали друга» . Равашоль представляет собой тип анархиста исполнителя, бескорыстного убийцы. Он принадлежит к числу рецидивистов, преступающих естественное право, которых каждая секта насчитывает множество. Но при этом надо заметить, что даже обычное воровство или убийство обладает своеобразным стимулом. При убийстве отшельника правильнее будет заметить, что он крал с целью доставить своим сотоварищам деньги, необходимые для осуществления их кровавых планов. Равашоль следовал логике: старый отшельник-капиталист, всякий капиталист – вор, доводящий до голода и убивающий трудящихся; убьём капиталистов и употребим их золото на то, чтобы уничтожать палачей народа. Смелость и кровожадность являются обыкновенно лицевой и обратной сторонами одной медали. Он оставил нам изображение своего душевного состояния в момент покушения. Это изображения слишком ярко чтоб быть лживым; впрочем, культ правды был для него, благодаря его гордости, также обязателен, как и культ благодарности. Вот он в палате позади 24 орудий, приспособленных к моменту следования короля. Он поклялся исполнить своё роковое решение; он обещал это - Пепину и Морею, и он сделает это, во что бы то ни стало. … Но он замечает в толпе Ладвоката «своего благодетеля» . При его виде, он изменяет направление орудий, так как не может покуситься на священную для него жизнь. Но Ладвокат исчезает и появляется король в сопровождении полка солдат. Снова сомнения: «убить столько генералов и офицеров заслуживших свои чины на полях сражений, в битвах за родину, под командованием великого Наполеона» , великого корсиканца! У него не хватает решимости; но он вспоминает про обещание данное Пепину и Морею, и он говорит себе: «Лучше умереть – и даже убить – чем пережить подобный позор: дав обещание потом оказаться трусом…» . И он нажимает курок. Можно ли утверждать, рассуждает Тард – что такие люди даже сами Фиески и Равашоль – были неизбежно предназначены для преступления? Покушение первого. Тоже не было простым. Для того, чтобы совершить его, нужно было, чтобы хитрость Морея, холодная и безмолвная, финансовые и интеллектуальные средства, несколько крупнее, чем у Пепина, соединились с непреклонной энергией Фиески; и то кроме этого нужны были статьи журналистов, для ежедневного возбуждения всех троих. Уничтожте один из «факторов» - публику, газеты, мысль, деньги, смелость – ужасного взрыва не было бы.
Толпа, массы, политика Хевеши Мария Акошевна
Толпа и публика (Тард)
Известный французский социолог Габриель Тард (1843–1904) почти одновременно с Лебоном также исследует феномен толпы. Он обращает внимание на то, что толпа притягательна сама по себе, более того, как он выражается, оказывает некоторое чарующее воздействие. Он проводит различие между такими понятиями как толпа и публика и в отличии от Лебона считает современный ему век веком публики. Толпа, по его мнению, как социальная группа принадлежит прошлому, это нечто низшее. Под публикой он понимает «чисто духовное собирательное целое», в котором индивиды не собраны, как в толпе, воедино, но, будучи физически разделены друг от друга, связаны воедино духовной связью, а именно общностью убеждений и страстей. Публика, по Тарду, значительно шире, многочисленнее, чем толпа. Появление книгопечатания и особенно газет произвело своего рода переворот в появлении и роли публики. Масса людей стала читать одни и те же газеты, испытывать, сидя у себя дома, сходные чувства. Периодическая пресса занимается одними и теми же насущными проблемами. Возникновение публики предполагает более значительное умственное и общественное развитие, чем образование толпы.
Если нарождение публики связано с возникновением книгопечатания в XVI в., то в XVIII в. появляется и растет «политическая публика», которая вскоре поглощает в себя, «как разлившаяся река свои притоки, всякого рода другие публики: литературную, философскую и научную… И начинает иметь значение лишь вследствие жизни толпы». Революция крайне активизировала не только толпу, но и породила невиданное ранее обилие «жадно читаемых газет». В то время о наличии такой публики можно говорить лишь применительно к Парижу, но не провинциям. И только «нашему веку с его средствами усовершенствованного передвижения и мгновенной передачи мысли на всякое расстояние предоставлено было дать разного рода, или лучше, всякого рода публике то беспредельное расширение, к какому она способна, - в чем и заключается резкое отличие ее от толпы». Толпа не может выйти за определенные пределы, иначе она уже не представляет собой единого целого и не может заниматься одной и той же деятельностью. А комбинация книгопечатания, железных дорог, телеграфа и телефона сделала публику столь многочисленной, что речь идет не об эпохе толпы, а об эпохе публики.
Толпа захватывает человека целиком, она более эмоциональна, чем публика, поэтому и более нетерпима. Падение публики до толпы очень опасно для общества. Вожак воздействует на толпу эмоциональнее и быстрее, но воздействие публициста длительнее. Если толпа по своим характеристикам неизменна, то публика поддается изменениям. Социалистическая публика времен Прудона и конца XIX в. весьма изменилась. Роль публицистов постоянно увеличивается, они создают общественное мнение, не говоря уже о постоянно увеличивающемся потоке прессы. Толпа никогда не бывает международной, тогда как современная публика постоянно бывает международной. Публика, по Тарду, менее слепа и значительно более долговечна, чем толпа.
Она является как бы конечным состоянием, в ней сливаются религиозные, политические, национальные группы. Публика - говорит он - это огромная. рассеянная толпа с неопределенными и постоянно меняющимися контурами, внушаемая на расстоянии. Но в то же время публика и толпа взаимно отражают друг друга, заражаясь одинаковыми мыслями и страстями.
Лебон, говоря о заразительности, имеющей место в толпе, обращает внимание на подражательность. Тард при характеристике и толпы, и публики особое внимание уделяет именно моменту подражания. Это вообще одна из основных идей его социологических теорий, которой он посвятил отдельную работу - «Законы подражания». Он воспринимает общество как подражание, а само подражание выступает у него как род сомнамбулизма. Всякий прогресс, не исключая прогресса равенства - считает он - совершается путем подражания, повторения. И эта характеристика выявляется особенно отчетливо при исследовании поведения толпы, публики.
В своем анализе публики Тард подчеркивает роль общественного мнения, под которым понимает не только совокупность суждений, но и желаний. Все это воспроизводится во множестве экземпляров и распространяется среди множества людей. Именно Тарду принадлежит первенство в анализе общественного мнения, в необходимости его учета политическими деятелями, которые должны управлять этим мнением. Современное общественное мнение, считает он, сделалось всесильным, в том числе и в борьбе против разума. Оно руководствуется внушенными идеями и чем многочисленнее делается публика, тем сильнее власть общественного мнения. Огромная роль в создании и распространении общественного мнения принадлежит периодической печати. Как он выражается, достаточно одного пера, чтобы привести в движение миллион языков. Чтобы активизировать 2000 афинских граждан, требовалось 30 ораторов, но нужно не более 10 журналистов, чтобы встряхнуть 40 миллионов французов. Печать объединяет и оживляет разговоры, делает их однообразными в пространстве и разнообразными во времени. Именно печать сделала возможным внушение на расстоянии и породила публику, связанную чисто душевными, психическими узами. Каждый читатель убежден, что он разделяет мысли и чувства огромного количества других читателей. Тард считает, что не избирательное право, а широкое распространение прессы мобилизует публику во имя той или иной цели. В сложных общественных обстоятельствах вся нация превращается «в огромный массив возбужденных читателей, лихорадочно ожидающих сообщений». Власть оказывается в зависимости от прессы, которая может заставить ее не только приспосабливаться, но и изменяться.
Подобно тому, как Лебон дает классификацию толпы, Тард дает определенную классификацию публики, считая, что это можно сделать по множеству признаков, но важнейшим является цель, объединяющая публику, ее вера. И в этом он усматривает сходство между толпой и публикой. И та, и другая - нетерпима, пристрастна, требует, чтобы все ей уступали. И толпе, и публике присущ дух стадности. И та, и другая напоминает по своему поведению пьяного. Толпы не только легковерны, но порой и безумны, нетерпимы, постоянно колеблются между возбуждением и крайним угнетением, они поддаются коллективным галлюцинациям. Хорошо известны преступные толпы. Но то же самое можно сказать и о публике. Порой она становится преступной из-за партийных интересов, из-за преступной снисходительности к своим вождям. Разве публика избирателей - вопрошает он, - которая послала в палату представителей сектантов и фанатиков, не ответственна за их преступления? Но даже пассивная публика, непричастная к выборам, не является ли также соучастницей того, что творят фанатики и сектанты? Мы имеем дело не только с преступной толпой, но также и с преступной публикой. «С тех пор, как начала нарождаться публика, величайшие исторические преступления совершались почти всегда при соучастии преступной публики. И если это еще сомнительно относительно Варфоломеевской ночи, то вполне верно по отношению преследования протестантов при Людовике XIV и к столь многим другим». Если бы не было поощрения публики к подобного рода преступлениям, то они не совершались бы. И он делает вывод: за преступной толпой стоит еще более преступная публика, а во главе публики - еще более преступные публицисты. Публицист у него выступает как лидер. Например, он говорит о Марате как о публицисте и предсказывает, что в будущем может произойти персонификация авторитета и власти, «в сравнении с которыми поблекнут самые грандиозные фигуры деспотов прошлого: и Цезаря, и Людовика ХIV, и Наполеона». Действия публики не столь прямолинейны как толпы, но и те и другие слишком склонны подчиняться побуждениям зависти и ненависти.
Тард считает, что было бы ошибочно приписывать прогресс человечества толпе или публике, так как его источником всегда является сильная и независимая, отделенная от толпы, публики мысль. Все новое порождается мыслью. Главное - сохранить самостоятельность мысли, тогда как демократия приводит к нивелировке ума.
Если Лебон говорил об однородной и разнородной толпе, то Тард - о существовании разнородных по степени ассоциаций: толпа как зародышевый и бесформенный агрегат является ее первой ступенью, но имеется и более развитая, более прочная и значительно более организованная ассоциация, которую он называет корпорацией, например полк, мастерская, монастырь, а в конечном счете государство, церковь. Во всех них существует потребность в иерархическом порядке. Парламентские собрания он рассматривает как сложные, противоречивые толпы, но не обладающие единомыслием.
И толпа, и корпорация имеет своего руководителя. Порой толпа не имеет явного руководителя, но часто он бывает скрытым. Когда речь идет о корпорации, руководитель - всегда явный. «С той минуты, когда какое-нибудь сборище людей начинает чувствовать одну и ту же нервную дрожь, одушевляться одним и тем же и идет к той же самой цели, можно утверждать, что уже какой-нибудь вдохновитель или вожак, или же, может быть, целая группа вожаков и вдохновителей, между которыми один только и был деятельным бродилом, вдунули в эту толпу свою душу, внезапно затем разросшуюся, изменившуюся, обезобразившуюся до такой степени, что сам вдохновитель раньше всех других приходит в изумление и ужас». В революционные времена мы имеем дело со сложными толпами, когда одна толпа перетекает в другую, сливается с ней. И здесь всегда появляется вожак, и чем дружнее, последовательнее и толковее действует толпа, тем очевиднее роль вожаков. Если толпы поддаются любому вожаку, то корпорации тщательно обдумывают, кого сделать или назначить вожаком. Если толпа в умственном и нравственном отношении ниже средних способностей, то корпорация, дух корпорации, считает Тард, может оказаться выше, чем составляющие ее элементы. Толпы чаще делают зло, чем добро, тогда как корпорации чаще бывают полезными, чем вредными.
Особое внимание Тард уделяет сектам, которые, по его мнению, и поставляют толпе вожаков. Они являются бродилом для толпы, хотя сами секты вполне могут обходиться без толпы. Секта одержима некой идеей, и она подбирает себе последователей, которые уже подготовлены к этой идее. Согласно Тарду, всякая идея не только подбирает себе людей, но прямо создает их для себя. Все эти секты, считает он, возникают на ложных идеях, на смутных и темных теориях, обращены к чувствам, но не разуму. Секта непрерывно совершенствуется, и в этом ее особая опасность, прежде всего, когда речь идет о преступных сектах. Другая опасность сект заключается в том, что они вербуют для своих целей людей самых разных общественных категорий. Степень ответственности вождей и сект, которые их порождают, и ведомых ими масс различна. За все разрушительное, что имеет место в революции, толпа, хотя бы отчасти, ответственна. Но сами революции, по Тарду, были созданы, замыслены Лютером, Руссо, Вольтером. Все гениальное, в том числе и преступления, создается индивидом. Вождь, политический деятель, мыслитель внушает остальным новые идеи. Он считает, что в коллективной душе нет ничего загадочного, это просто душа вождя. Толпа, секта, публика всегда имеет ту основную мысль, которую ей внушили, они подражают своим вдохновителям. Но сила чувств, которыми руководствуется при этом масса, как в добре, так и в зле, оказывается ее собственным произведением. Поэтому неправильно было бы приписывать все действия толпы, публики только вождю. Когда толпа восхищается своим лидером, то она восхищается собой, она присваивает себе его высокое мнение о самом себе. Но когда она, и прежде всего демократическая публика, проявляет недоверие к своему руководителю, то и сам руководитель начинает заигрывать и подчиняться такого рода публике. И это происходит несмотря на то, что толпы, публика чаще всего послушны и снисходительны к своему лидеру.
Работы Лебона и Тарда явились основой для исследования феномена толпы, народных масс во всей последующей литературе XX в. Особенно это касается иррационалистической философии, близкой по самой своей сути к психологической проблематике, часто переплетающейся с нею. Это и предопределило сходство в подходе к пониманию роли народных масс теоретиками «психологии толп» и рядом представителей иррационалистической философии. Как мы постараемся показать, в основе многих представлений философов XX в., писавших о массах, толпе, лежат трактовки, данные Лебоном и Тардом.
Из книги Постмодернизм [Энциклопедия] автора Грицанов Александр АлексеевичПУБЛИКА ПУБЛИКА - регулятивный идеал демократической формы правления; социологический феномен; норма и принцип, во имя которого возможна критика демократических институтов; центральная категория либерально-демократической теории. Получила развитие в виде понятий
Из книги Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2 автора фон Зенгер Харро Из книги Феноменология духа автора Гегель Георг Вильгельм Фридрих3. Писатель и публика Так как то, благодаря чему существует наука, я усматриваю в самодвижении понятия, то, по-видимому, рассмотрение, показывающее, что приведенные и еще другие внешние стороны представлений нашего времени о природе и образе истины отклоняются от этого
Из книги Социальная философия автора Крапивенский Соломон ЭлиазаровичТолпа В процессе своего становления и развития народ проходит качественно различающиеся между собой ступени-состояния. Одним из таких социально-психологических состояний, уже, давно привлекшем к себе внимание историков, философов, социальных психологов, является
Из книги Толпа, массы, политика автора Хевеши Мария Акошевна 2. Толпа и ее психология Толпа являет собой случайное или почти случайное сборище людей, объединенных в данном пространстве временным и преходящим интересом; это простое множество разрозненных людей, лишенное органической связи и единства; это хаотическое целое, как Из книги Марксистская философия в XIX веке. Книга первая (От возникновения марксистской философии до ее развития в 50-х – 60 годах XIX века) автораГлава 1. Веселящаяся публика - …и тогда я отказал ему от дома. - Вы? Ему? - Но общаться с ним недостойно, даже неприлично. - А вы подумали… - Но существует же честь! - Вашей дочери поступать в его институт. Вам честь дороже дочери? - Иначе я не мог. - …Вы меня
Из книги Gesamtkunstwerk Сталин автора Гройс Борис ЕфимовичИдеи, «герои» и «толпа» В борьбе против младогегельянства Маркс и Энгельс доказывают, что эти философские представители немецкого буржуазного радикализма вопреки их собственным иллюзиям (и иллюзиям их противников справа) не являются революционерами и
Из книги Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию автора Латур БруноДизайнеры подсознания и их публика Краткое рассмотрение русской культуры досталинского и послесталинского периодов дает возможность точнее определить природу самого сталинского культурного феномена. Сталинская культура реализовала миф о демиурге, трансформаторе
Из книги Философский словарь автора Конт-Спонвиль АндреГабриэль Тард - альтернативный предшественник альтернативной социологии Габриэль Тард (1843-1904) был судьей, а затем криминалистом-самоучкой, стал предшественником Бергсона в Коллеж де Франс. Несколько цитат дадут нам представление о сильном контрасте между двумя линиями
Из книги автораТолпа (Foule) Собрание множества индивидуумов, рассматриваемое исключительно с количественной точки зрения. Толпе не хватает качества: тела плюсуются друг к другу, умы – нет. Отсюда – коллективная сила страстей, эмоций, импульсов… Почти неизбежно в толпе берет верх
Г. Тард «Общественное мнение и толпа».
Общественность рассматривается как совокупность людей, потребляющих одну и ту же информацию и вырабатывающих во многом совпадающие мнения и оценки, то есть общественное мнение - мнение общности, группы людей, основанное на принятии либо отрицании одинаково поданой и эмоционально окрашенной информации
Объекты «ОМ и толпа»- толпы, преступные секты, публика.
Публика- объединение людей которое структурировано интеллектуальными идеями, Толпа- просто объединение людей.
Публика проявляется тогда, когда появляется традиция книгопечатания (передача маслей на большие расстояния). Во второй половине 18 века зарождается политическая публика и поглащает философскую публику, литературную и другие. Толпа подвержена явлениям природы (активны в летнее время, пассивны в зимнее). Тард сравнивает публику с комерческой клиентурой.
Толпа: ожидающая (театр), ненавидящая, обожающая, манифестская, действующая, внемающая.
Тард дает следующее определение этому понятию: "публика… есть не что иное, как рассеянная толпа, в которой влияние умов друг на друга стало действием на расстоянии, на расстояниях, все возрастающих ".
Между толпой и публикой существует множество различий, замечает Тард. Можно принадлежать в одно и то же время, как это обыкновенно и бывает, к нескольким группам публики, но к толпе одновременно можно принадлежать только к одной. Отсюда гораздо большая нетерпимость толпы, а, следовательно, и тех наций, где царит дух толпы, потому что там человек захватывается целиком, неотразимо увлечен силой, не имеющей противовеса. И отсюда преимущество, утверждает Тард, связанное с постепенной заменой толпы публикой, сопровождающееся всегда прогрессом в терпимости или даже в скептицизме.
Толпа, как группа более естественная, более подчиняется силам природы; она зависит от дождя или от хорошей погоды, от жары или от холода; она образовывается чаще летом, нежели зимой. Луч солнца собирает ее, проливной дождь рассеивает ее, но публика, как группа высшего разряда, не подвластна этим изменениям и капризам физической среды, времени года или даже климата.
Человек – это мыслящая овца. Легковерный и импульсивный, он устремляется навстречу тому, чего не видит и не знает. По полученному приказанию он сгибается или выпрямляется, погружает тело и душу в массу и позволяет ей себя захватить, пока не изменяется до неузнаваемости. Тард был убежден в этом, и его описание толп хорошо это показывает. "Но, - утверждает он, - как ни разнятся толпы друг от друга по своему происхождению и по всем своим другим свойствам, некоторыми чертами они все похожи друг на друга; эти черты: чудовищная нетерпимость, забавная гордость, болезненная восприимчивость, доводящее до безумия чувство безнаказанности, рожденное иллюзией своего всемогущества, и совершенная утрата чувства меры, зависящая от возбуждения, доведенного до крайности взаимным разжиганием. Для толпы нет середины между отвращением и обожанием, между ужасом и энтузиазмом, между криками да здравствует! или смерть!".
Если трудно иногда обмануть одного человека, то ничего нет легче, как обмануть толу. Толпа не рассуждает, она повинуется только своим страстям. Легкая антипатия в толпе делается ненавистью, простое желание обращается в страсть. И это бывает не в одной только уличной толпе, но во всяком сборище людей: в театре, в суде, в парламенте. Живой пример этого - театральная публика. Она все воспринимает гораздо сильнее, чем каждый из нее в отдельности отнесся бы к тому, что видит на сцене, не будь этого в переполненном зале и не заражайся он чувством соседа. Театральная толпа - это, по словам Тарда, еще самая спокойная толпа, потому что она сидит. Если она встанет, она будет возбуждена гораздо сильнее. Но самая опасная - это двигающаяся, особенно бегущая толпа. Тут ее возбужденное состояние легко переходит все границы, вызывая панику или страсть к разрушению.
Все отличительные свойства толпы - нетерпимость, раздражительность, неспособность хладнокровно что-нибудь обсуждать, бывают у нее на лице. Она много говорит о своих правах и ни слова о своих обязанностях.
Толпы различает – существование или отсутствие организации. Одни толпы, естественные, повинуются механическим законам; другие, искусственные, следуют социальным законам подражания.
Теория «массового общества» Г. Лебона.
Лебон считал, что современная демократия возвестила эру господства толпы. В результате промышленной революции, урбанизации и развития средств коммуникации большие скопления людей получили более широкое распространение, чем в прошлом. Лебон полагал, что толпа живёт самостоятельной жизнью. Человек в ней утрачивает свою индивидуальность; в толпе формируется единое умонастроение посредственности, способной к героическим или варварским поступкам в зависимости от ситуации. Лебон отличался ярко выраженным пристрастием к аристократии. Он полагал, что народное правительство означает власть толпы, народные массы полностью лишены разума, а элита олицетворяет самые великие достижения человечества. Он считал, что взаимодействие социальных групп в современном обществе нарушено и подвержено влиянию толпы, поскольку разрушились официальная религия и феодальная форма правления. Он с ужасом воспринял Французскую революцию 1789-1794 гг., которая была для него триумфом ир-рациональности.
Консервативные пристрастия Лебона проявились также в его поддержке теорий национального характера и расовой духовности, утверждающих, что представители определенной расы или цивилизации разделяют общие интере-сы, чувства и образ мыслей. Кроме того, он составил классификацию рас, осно-ванную на психологических критериях, таких, как, например, мыслительные способности. (Среди групп, находящихся на низшей ступени развития, у него наряду с детьми и сумасшедшими оказались и социалисты.)
Французский социальный мыслитель Лебон наиболее известен как автор теории поведения толпы. Она была выдвинута примерно в начале XX в., когда в Европе происходили глубокие перемены.
Разрушались "старые порядки" в политической, социальной и религиоз-ной жизни, а также поддерживающие их монархии. Лебон оказался среди тех, кто ощущал опасность этих перемен и угрозу некой новой эры массовых беспо-рядков. Короче говоря, в теории Лебона отражены консервативные взгляды то-го времени.
В основе теории лежит мысль о том, что с людьми происходят драмати-ческие перемены, когда они становятся частью толпы. Разумные люди превра-щаются в жестоких, обезумевших зверей, способных на поступки немыслимые вне толпы. Лебон полагал, что в толпе формируется коллективный разум. Он выделил три разные источника коллективного поведения:
Чувство анонимности придает силу человеку, находящемуся в толпе;
Заражение (или эпидемия - ред.) распространяется в толпе словно вирус, передаваясь от одного к другому (отсюда название этой теории и аналогичных объяснений - теория заражения);
В толпе люди становятся легко внушаемыми, словно загипнотизирован-ные. Они принимают на веру и послушно исполняют указания фанатичных ли-деров.
Лебон подчеркивал важную роль лидера в условиях толпы, он полагал, что власть и престиж лидера оказывают почти магическое воздействие на тол-пу.
Он предска-зал важную роль толпы в наше время. Кроме того, Лебон охарактеризовал ме-тоды воздействия на толпу, которые в дальнейшем успешно применяли лидеры наподобие Гитлера, например, использование упрощенных лозунгов. Многие его идеи подтверждены современными исследованиями в области социальной психологии, особенно о влиянии толпы на отдельного человека. Однако другие теории и исследования поставили под сомнение главную мысль Лебона о том, что приличные люди могут стать извергами, когда они становятся частью тол-пы.
Согласно теории конвергенции (вытекающей из концепции Лебона), тол-па сама по себе не является причиной необычного поведения людей, но она влияет на определенные типы людей и способствует проявлению поведения, к которому они уже предрасположены. Теория конвергенции часто используется для объяснения таких вещей, как поклонение рок - "звезде", когда очарование "звезды" воздействует лишь на некоторых людей. Другими словами, только люди, которые предрасположены к поведению такого рода, реагируют на воз-действие толпы.
Теория толпы принадлежит Г. Лебону: толпа – не просто скопление людей, а особая психологическая общность;расовое, бессознательное общее у людей, доминирует в толпе над индивидуальными способностями;личность растворяется в толпе независимо от уровня ума, культуры, благосостояния;по умственным качествам она [толпа] значительно ниже отдельных членов, склонна к быстрым переносам внимания, не критично верит самым фантастическим слухам;толпа слепо подчиняется лидерам;нравственность толпы часто бывает выше, чем у отдельных людей, в ней она может проявлять полное бескорыстие и героизм, самопожертвование (под влиянием лидера люди могут совершать любые преступления).
У. Липпман «Общественное мнение».
Эпиграфом к книге «Общественное мнение» Липпман выбрал фрагмент из «Государства» Платона с описанием пещеры узников, которые вынуждены всю жизнь наблюдать только тени мира, но не сам мир: поскольку узники никогда не видели того кто и что отбрасывает тени, они не в состоянии и заподозрить существование чего-то более реального, чем тени. Если попытаться приписать Липпману принадлежность к какому-либо философскому течению, то скорее всего это был бы неоплатонизм.
Познавательные возможности человека ограничены: человек не может знать всё, быть абсолютно информированным, так как окружающая среда слишком сложное и изменчивое образование. Преодолевая разнообразие мира, человек систематизирует знание о нём в категории. Эти категории, - фикции, стереотипы, элементы псевдосреды, с помощью которых человек приспосабливается к своему окружению. Поведение человека есть реакция на стимулы псевдосреды.
Критика опросного метода, становится для Липпмана отправной точкой, для разделения общественного мнения и Общественного Мнения c большой буквы (видимо, вслед за Руссо в «Об общественном договоре»).
Общественное мнение с маленькой буквы (общественные мнения) - это то знание об окружающем мире, которое касается самих людей или интересно им, вытекающее из поведения других людей или всего того, что называется общественными событиями (public affairs). В таких случаях люди используют распространенные среди других людей и заимствованные заготовки стереотипных схем, интерпретаций, морали и т. д., направляющих игру воображения и само видение событий.
Общественное мнение с большой буквы (Общественное Мнение) - это образ реальности, в соответствии с которым действуют группы людей или индивиды, действующие от имени групп, например, государственные деятели. Начиная с этого разграничения, Липпман, уже как социолог и политолог, приступает к критике демократии, ранние теории которой наивно предполагают, что сами по себе общественные мнения максимизируют обществнную полезность принимаемых политических решений. Отсюда, основная задача демократии сделать так, чтобы в современном ему обществе Общественное Мнение формировалось, влияло и учитывалось бы разумно и рационально, будь то сферы управления или политики.
Впервые термин стереотип использовал классик американской журналистики Уолтер Липпман (Walter Lippmann), который в 1922 году опубликовал книгу «Общественное Мнение» (Public Opinion). Этим словом он пытался описать метод, с помощью которого общество пытается категоризировать людей. Как правило, общественное мнение просто ставит «штамп» на основе некоторых характеристик. Липпман выделил четыре аспекта стереотипов (впоследствии появилось много других градаций, которые, тем не менее, во многом следовали идеям Липпмана). Во-первых, стереотипы всегда проще, чем реальность - сложнейшие характеристики стереотипы «укладывают» в два-три предложения. Во-вторых, люди приобретают стереотипы (от знакомых, средств массовой информации и пр.), а не формулируют их сами на основе личного опыта. Примером этого может являться представление об идеальной женщине: она должна быть блондинкой, с голубыми глазами, без лишнего веса, с высокой грудью и длинными ногами. Этому идеалу в точности соответствует лишь кукла Барби. В-третьих, все стереотипы ложны, в большей или меньшей степени. Всегда они приписывают конкретному человеку черты, которыми он обязан обладать лишь из-за своей принадлежности к определенной группе. В-четвертых, стереотипы очень живучи. Даже если люди убеждаются в том, что стереотип не соответствует действительности, они склонны не отказаться от него, а утверждать, что исключение лишь подтверждает правило. Например, встреча с высоким китайцем лишь убеждает жертву стереотипа в том, что все остальные китайцы - маленького роста. Стереотип может измениться и быть перенесен на иную группу населения. К примеру, американцы в начале 20 века называли евреев «длинноносыми» (big noses). Однако впоследствии стало очевидным, что далеко не все евреи обладают выдающимися украшениями на лицах. Ныне этот эпитет периодически употребляют по отношению к арабам.
«L"Homme et les societes, leurs origines et leur histoire», «Les Premieres civilisations de 1"ancient Orient», «Les Civilisations de 1"Inde», «
La Civilisation des Arabes», «Les Monuments de 1"Inde».Видимо, имеется в виду Франсуа Поллан, перевод книги которого вышел в издательстве Ф. Павленкова в
1896 г . под названием «Психология характеров» (прим. ред.).Dr. Gustave le Bon. Recherches anatomiques et mathematiques sur les variations de volume du cerveau et sur leurs relations avec 1"intelli-gence. - In - 8°, 1879.
53-й конгресс должен был отложить до мая
1894 г . исполнение закона Geary (Cinese exclusion act ) просто потому, что, как выяснилось потом, для выселения 100000 китайцев нужно было бы израсходовать 10 миллионов рублей, между тем как сумма, назначенная в бюджет для выселения китайских работников, достигала только 40000 рублей.Говоря о многочисленных попытках перевода Вед, выдающийся санскритолог Барт прибавляет: «Один только результат открывается и этих столь различных и иногда столь противоречивых изучений наше бессилие перевести эти документы с сохранением настоящего я значения ».
За техническими подробностями, которых
в этом томе нельзя коснутьсядаже слегка, я отсылаю к своему сочинению «
Les monuments deI Inde » , том in - folio , иллюстрированный 400 гравюрами по нашим фото-
снимкам, планами и рисунками. Многие из этих гравюр в
уменьшенном виде появились в нашем труде « La Civilisation de I " Inde », , 800 стр.Le Bon Gustave. L"homme et les societes, leurs origines et leur his-. Evolution
dessocietes .Самые хитрые из его советников понимали эту психологию не лучше его. Талейран, например, писал Наполеону, что «Испания примет его солдат как освободителей». Но она отнеслась к ним, как к хищным зверям. Психолог же, понимающий наследственные инстинкты расы, легко мог бы это предвидеть.
В Древнем Риме с Тарпейской скалы сбрасывали осужденных на смерть государственных преступников (прим. ред.).
Движение во Франции конца
XIX века за войну с Германией, росдуск парламента и пересмотр конституции 1875 года, возглавляемое Ж. Буланже (прим. ред.).Г. Лебон имеет в виду «одного подпоручика» из романа «Бесы» (прим. Ред.)
« Психология воспитания» (СПб, 1910). Эту же идею Лебон развивает в книге «Психология социализма» (прим. ред.).
Фердинанд Лессепс (1805-1894), французский инженер-предприниматель. Его предприятие по прорытию Панамского канала(1879г.) скандально обанкротилось.
Варварскими с философской точки зрения, конечно; в практическом же отношении они создали целую новую цивилизацию и дали возможностьчеловеку в течение целых пятнадцати веков лелеять мечту и надежду, которые теперь отняты у него.
Т.е. участники«сентябрьской резни», продолжавшейся 3 дня в сентябре 1792г. (прим. ред.).
Habeas Corpus (лат.) - закон о свободе личности, принятый английским парламентом в 1679 г . (прим. ред.).
Lettre de cachet (фр.) - королевский указ о заключении или о ссылке какого-либо лица (прим. ред.).
Можно даже сказать, что каждая публика обрисовывается природой той толпы, которую она порождает. Религиозная публика обрисовывается паломничествами в Лурд, светская публика - поездками в Лоншан, балами, празднествами, публика литературная - театральными аудиториями, приемами во Французской академии, публика промышленная - своими стачками, публика политическая - своими избирательными союзами, своими палатами депутатов, публика революционная - своими бунтами и баррикадами...
Семья и орда являются двумя точками отправления этой эволюции. Но орда, эта грубая шайка грабителей, представляет собою только толпу в движении.
Отметим другое различие. Публика заявляет о своем существовании под видом полемики в прессе, и тогда мы присутствуем при борьбе двух групп публики, которая так часто сводится к поединку их публицистов. Но чрезвычайно редко случается, чтобы две толпы вступили в бой, как, по словам Ларрумэ, бывает иногда в Иерусалиме во время процессий. Толпа любит идти одна развертывать свою силу и всей ее тяжестью налечь на побежденного, без боя. Иногда, правда, случаются схватки между регулярным войском и толпой, которая разбегается, если она слабее его, и осиливает его и режет, если она сильнее. Точно так же в парламенте мы видим не две, а одну двухголовую толпу, раз¬делившуюся между двумя партиями, которые сражаются словесно или же кулаками, как в Вене... и даже в Париже.
одну двухголовую толпу, раз¬делившуюся между двумя партиями, которые сражаются словесно или же кулаками, как в Вене... и даже в Париже.Есть виды публики, как и собрания, которые тем способнее поддаться обману, чем они многочисленнее, что прекрасно известно фокусникам.
2 Революция, т. 1, стр. 88. В ту же самую эпоху толпа поступила еще хуже в Кане: майор Бельсэнс был разорван на куски, как Лаперуз на островах Фиджи, и одна женщина съела его сердце.
Мнение может быть очень распространенным, но оно не проявляет себя, если оно умеренно; но как бы ни было мало распространено крайнее мнение, оно резко проявляет себя. Таким образом, «манифестации», способ выражения, в одно и то же время весьма удобопонятный и очень ясный, играют огромную роль в слиянии и проникании друг в друга мнений различных групп и в их распространении. Посредством манифестаций именно наиболее крайние мнения всех раньше и всех яснее начинают сознавать свое одновременное существование, и, благодаря этому, их распространение находится в особенно благоприятных условиях.
Демулэн в своей книге о современных французах, как бы созданной и выпущенной в свет нарочно для того, чтобы служить пробным камнем для его общих идей, объясняет влиянием оливкового дерева и каштана любовь южан к разговорам и их склонность к преувеличениям.
Оно возрастает, само собой разумеется, вместе с количеством и с густотой населения. Болтают гораздо меньше -
caeteris paribus - в деревнях, нежели в городах; значит, передвижение деревень ближе к городам благоприятствует разговору и преобразовывает его. Но в маленьких городах, где жители по большей части ведут праздный образ Жизни, и все знают друг друга, не болтают ли там больше, чем в больших городах? Нет, потому что там не достает предметов для разговора. Разговор, заслуживающий этого названия, представляет там собою только отголосок разговора больших городов. Потребность обращаться к публике довольно недавнего происхождения. Даже короли прежнего режима не обращались никогда к публике: они обращались к сословиям, к парламенту, к духовенству, но никогда ко всей нации, взятой вместе; тем более частные лица.Письма с сообщениями о рождении, о браке, о смерти избавили частную корреспонденцию от одного из ее наиболее обильных прежних сюжетов. Например, мы видим в одном томе корреспонденции Вольтера целый ряд писем, в которых содержатся сообщения друзьям г-жи дю Шатле, в остроумных и подробных вариантах, о рождении ребенка, только что произведенного ею на свет.
В конференции по вопросу о Промышленном примирении и роли вожаков (Брюссель 1892) один весьма компетентный бельгийский инженер, Вейлер, указывает, какую полезную роль в спорах между патронами и рабочими могут играть добрые вожаки, именно, как он их называет, «вожаки профессии», а не вожаки по профессии. Он указывает также на то, что рабочие не обнаруживают в эти критические моменты особенной охоты иметь дело с политиканами. Почему? Потому что им хорошо известно, что, раз явившись, эти последние заставят их волей-неволей покориться. Это - оковы, которых они боятся, но которые они, тем не менее, носят.Уже после того как были написаны эти строки, наступило некоторое улучшение с уголовной точки зрения.
(131-154) ДУША ТОЛПЫ. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТОЛПЫ. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЗАКОН ЕЕ ДУХОВНОГО ЕДИНСТВА
Что составляет толпу с психологической точки зрения? - Многочисленное скопление индивидов недостаточно для образования толпы. -Специальный характер одухотворенной толпы. - Фиксирование идей и чувств у индивидов, составляющих такую толпу, и исчезновение их собственной личности. - В толпе всегда преобладает бессознательное. - Прекращение деятельности мозговых полушарий и преобладание спинного мозга. - Понижение умственных способностей и полное изменение чувств. - Измененные чувства могут быть лучше или хуже тех, которые присущи отдельным индивидам, составляющим вместе толпу. - Толпа так же легко становится героичной, как и преступной.
Под словом «толпа» подразумевается в обыкновенном смысле собрание индивидов, какова бы ни была их национальность, профессия или пол и каковы бы ни были случайности, вызвавшие это собрание. Но, с психологической точки зрения, слово это получает уже совершенно другое значение. При известных
условиях - и притом только при этих условиях - собрание имеет совершенно новые черты, отличающиеся от тех, которые характеризуют отдельных индивидов, входящих в состав этого собрания. Сознательная личность исчезает, причемчувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты. Собрание в таких случаях становится тем, что я назвал бы, за неимением лучшего выражения, организованной толпой или толпой одухотворенной, составляющей единое существо и подчиняющейся закону духовного единства толпы.
Без всякого сомнения, одного факта случайного нахождения вместе многих индивидов недостаточно для того, чтобы они приобрели характер организованной толпы; для этого нужно влияние некоторых возбудителей, природу которых мы и постараемся определить.
Исчезновение сознательной личности и ориентирование чувств и мыслей в известном направлении - главные черты, характеризующие толпу, вступившую на путь организации, - не требуют непременного и одновременного присутствия нескольких индивидов в одном и том же месте. Тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут в известные моменты подпадать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты одухотворенной толпы. Стоит какой-нибудь случайности свести этих индивидов вместе, чтобы все их действия и поступки немедленно приобрели характер действий и поступков толпы. В известные моменты даже шести человек достаточно, чтобы образовать одухотворенную толпу, между тем как в другое время сотня человек, случайно собравшихся вместе, при отсутствии необходимых условий, не образует подобной толпы. С другой стороны, целый народ под действием известных влияний иногда становится толпой, не представляя при этом собрания собственном смысле этого слова. Одухотворенная толпа после своего образования приобретает общие черты - временные, НО совершенно определенные. К этим общим чертам присоединяются частные, меняющиеся сообразно элементам, образующим толпу и могущим в свою очередь изменить ее духовный состав. Одухотворенная толпа может быть подвергнута известной классификации. Мы увидим далее, что разнокалиберная толпа, т. е такая, которая состоит из разнородных элементов, имеет много общих черт с однородной толпой, т. е. такой, которая состоит из более или менее родственных элементов (секты, касты и классы). Рядом с этими общими чертами, однако, резко выступают особенности, которые дают возможность различать оба рода толпы.
Прежде чем говорить о различных категориях толпы, мы должны изучить ее общие черты и будем поступать, как натуралист, начинающий с описания общих признаков, существуюх у всех индивидов одной семьи, и затем уже переходящий к частностям. позволяющим различать виды и роды этой семьи.
Нелегко изобразить с точностью душу толпы, так как ее организация меняется не только сообразно расе и составу собраний, и соответственно, природе и силе возбудителей, которым подчиняются эти собрания. Впрочем, на такие же затруднения мы наталкиваемся, приступая к психологическому изучению отдельного индивида. Только в романах характер отдельных личностей меняется в течение всей их жизни; в действительности же однообразие среды создает лишь кажущееся однообразие характеров. В другом месте я указал уже, что в каждой духовной организации заключаются такие задатки характера, которые тотчас же заявляют о своем существовании, как только в окружающей среде произойдет внезапная перемена. Так, например, среди наиболее суровых членов Конвента можно было встретить совершенно безобидных буржуа, которые при обыкновенных условиях, конечно, были бы простыми мирными гражданами, занимая должности нотариусов или судей. Когда гроза миновала, они вернулись к своему нормальному состоянию мирных буржуа, и Наполеон именно среди них нашел себе самых покорных слуг.
Не имея возможности изучить здесь все степени организации толпы, мы ограничимся преимущественно толпой, уже совершенно организованной. Таким образом, из нашего изложения будет видно лишь то, чем может быть толпа, но не то, чем она всегда бывает. Только в этой позднейшей фазе организации толпы среди неизменных и преобладающих основных черт расы выделяются новые специальные черты и происходит ориентирование чувств и мыслей собрания в одном и том же направлении, и только тогда обнаруживает свою силу вышеназванный психологический закон духовного единства толпы.
Некоторые психологические черты характера толпы общи у нее с изолированными индивидами; другие же, наоборот, присущи только ей одной и встречаются только в собраниях. Мы, прежде всего, рассмотрим именно эти специальные черты, для того чтобы лучше выяснить их важное значение.
Самый поразительный факт, наблюдающийся в одухотворенной толпе, следующий: каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного и их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности. Существуют такие идеи и чувства, которые возникают и превращаются в действия лишь у индивидов, составляющих толпу. Одухотворенная толпа представляет собой временный организм, образовавшийся из разнородных элементов, на одно мгновение соединивших вместе, подобно тому, как соединяются клетки, входящие в став живого тела и образующие, посредством этого соединения новое существо, обладающее свойствами, отличающимися от тех которыми обладает каждая клетка в отдельности.
Вопреки мнению, встречающемуся, к нашему удивлению такого проницательного философа, как Герберт Спенсер, в агрегате, образующем толпу, нет ни суммы, ни среднего входящие в состав ее элементов, но существует комбинация этих элементов и образование новых свойств, подобно тому, как это происходит в химии при сочетании некоторых элементов, оснований и кислот например, образующих новое тело, обладающее совершенно иными свойствами, чем те, которыми обладают элементы, послужившие для его образования.
Нетрудно заметить, насколько изолированный индивид отличается от индивида в толпе, но гораздо труднее определить причины этой разницы. Для того, чтобы хоть несколько разъяснить себе эти причины, мы должны вспомнить одно из положений современной психологии, а именно то, что явления бессознательного играют выдающуюся роль не только в органической жизни, но и в отправлениях ума. Сознательная жизнь ума составляет лишь очень малую часть по сравнению с его бессознательной жизнью. Самый тонкий аналитик, самый проницательный наблюдатель в состоянии подметить лишь очень небольшое число бессознательных двигателей, которым он повинуется. Наши сознательные поступки вытекают из субстрата бессознательного, создаваемого, в особенности, влияниями наследственности. В этом субстрате заключается бесчисленные наследственные остатки, составляющие собственно душу расы. Кроме открыто признаваемых нами причин, руководящих нашими действиями существуют еще тайные причины, в которых мы не признаемся, но за этими тайными причинами есть еще более тайные, потому что они неизвестны нам самим. Большинство наших ежедневных действий вызывается скрытыми двигателями, ускользающий от нашего наблюдения.
Элементы бессознательного, образующие душу расы, имен, являются причиной сходства индивидов этой расы, отличающихся друг от друга, главным образом, элементами сознательного, - тем, что составляет плод воспитания или же результат исключительной наследственности. Самые несходные между собой по своему уму люди могут обладать одинаковыми страстями, инстинктами и чувствами; и во всем, что касается чувства, религии, политики, морали, привязанностей и антипатий и т. п., люди знаменитые только очень редко возвышаются над уровнем самых обыкновенных индивидов. Между великим математиком и его сапожником может существовать целая пропасть с точки зрения интеллектуальной жизни, но с точки зрения характера между ними часто не замечается никакой разницы или же очень небольшая.
Эти общие качества характера, управляемые бессознательным и существующие в почти одинаковой степени у большинства нормальных индивидов расы, соединяются вместе в толпе. В коллективной душе интеллектуальные способности индивидов и, следовательно, их индивидуальность исчезают; разнородное утопает в однородном, и берут верх бессознательные качества.
Такое именно соединение заурядных качеств в толпе и объясняет нам, почему толпа никогда не может выполнить действия, требующие возвышенного ума. Решения, касающиеся общих интересов, принятые собранием даже знаменитых людей в области разных специальностей, мало все-таки отличаются от решений, принятых собранием глупцов, так как и в том и в другом случае соединяются не какие-нибудь выдающиеся качества, а только заурядные, встречающиеся у всех. В толпе может происходить накопление только глупости, а не ума. «Весь мир», как это часто принято говорить, никак не может быть умнее Вольтера, а наоборот, Вольтер умнее, нежели «весь мир», если под этим словом надо понимать толпу.
Если бы индивиды в толпе ограничивались только соединение заурядных качеств, которыми обладает каждый из них в отделльности, то мы имели бы среднюю величину, а никак не образование новых черт. Каким же образом возникают эти новые черты. Вот этим-то вопросом мы и займемся теперь. Появление этих новых специальных черт, характерных для толпы и притом не встречающихся у отдельных индивидов, входящих в ее состав, обусловливается различными причинами. Первая из них заключается в том, что индивид в толпе приобретает, благодаря только численности, сознание непреодолимой силы, и
это сознание дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе же он склонен обуздывать эти инстинкты, потому что толпа анонимна и не несет на себе ответственности. Чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе.
Вторая причина - заразительность или зараза - также способствует образованию в толпе специальных свойств и определи их направление. Зараза представляет собой такое явление, кот рое легко указать, но не объяснить; ее надо причислить к разряду гипнотических явлений, к которым мы сейчас перейдем толпе всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свор личные интересы интересу коллективному. Подобное поведение однако, противоречит человеческой природе, и потому человек способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы.
Третья причина, и притом самая главная, обусловливающая появление у индивидов в толпе таких специальных свойств, которые могут не встречаться у них в изолированном положении, -это восприимчивость к внушению; зараза, о которой мы только что говорили, служит лишь следствием этой восприимчивости. Чтобы понять это явление, следует припомнить некоторые новейшие открытия физиологии. Мы знаем теперь, что различными способами можно привести индивида в такое состояние, когда у него исчезает сознательная личность, и он подчиняется всем внушениям лица, заставившего его прийти в это состояние, совершая по его приказанию поступки, часто совершенно противоречащие его личному характеру и привычкам. Наблюдения же указывают, что индивид, пробыв несколько времени среди действующей толпы, под влиянием ли токов, исходящих от этой толпы, или каких-либо других причин - неизвестно, приходит скоро в такое состояние, которое очень напоминает состояние загипнотизированного субъекта. Такой субъект вследствие парализованности своей сознательной мозговой жизни становится рабом бессознательной деятельности своего спинного мозга, кок рой гипнотизер управляет по своему произволу. Сознательная личность у загипнотизированного совершенно исчезает, так как воля и рассудок, и все чувства и мысли направляются вол гипнотизера.
Таково же приблизительно положение индивида, составляющего частицу одухотворенной толпы. Он уже не сознает поступков, и у него, как у загипнотизированного, одни cnocoбности исчезают, другие же доходят до крайней степени напряжения. Под влиянием внушения такой субъект будет совершать известные действия с неудержимой стремительностью, эта неудержимая стремительность проявляется с еще большей силой, так как влияние внушения, одинакового для всех, увеличи- вается путем взаимности. Люди, обладающие индивидуальностыо, чтобы противиться внушению, слишком малочисленны, и потому не в состоянии бороться с течением. Самое большее, что они могут сделать, - это отвлечь толпу посредством какого-нибудь нового внушения. Так, например, удачное слово, какой-нибудь образ, вызванный кстати в воображении толпы, отвлекали ее иной раз от самых кровожадных поступков.
Итак, исчезновение сознательной личности, преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление превратить немедленно в действия внушенные идеи - вот главные черты, характеризующие индивида в толпе. Он уже перестает быть самим собой и становится автоматом, у которого своей воли не существует.
Таким образом, становясь частицей организованной толпы, человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. В изолированном положении он, быть может, был бы культурным человеком; в толпе - это варвар, т. е. существо ин стинктивное. У него обнаруживается склонность к произволу, буйству, свирепости, но также и к энтузиазму и героизму, свойственным первобытному человеку, сходство с которым еще более усиливается тем, что человек в толпе чрезвычайно легко подчиняется словам и представлениям, не оказавшим бы на него в изолированном положении никакого влияния, и совершает поступки, явно противоречащие и его интересам, и его привычкам.
Индивид в толпе - это песчинка среди массы других песчинок, вздымаемых и уносимых ветром. Благодаря именно этому свойствутолпы, нам приходится иной раз наблюдать, что присяжные выносят приговор, который каждый из них в отдельности никогда бы не произнес; мы видим, что парламентские собрания соглашаются на такие мероприятия и законы, которые осудил бы каждый из членов этого собрания в отдельности. Члены Конвенции взятые отдельно, были просвещенными буржуа, имевшими мирные привычки. Но, соединившись в толпу, они уже без всякого колебания принимали самые свирепые предложения и отправляли на гильотину людей, совершенно невинных; в довершение они отказались от своей неприкосновенности, вопреки своим собственнным интересам, и сами себя наказывали.
Но не одними только поступками индивид в толпе отличается от самого же себя в изолированном положении. Прежде чем он потеряет всякую независимость, в его идеях и чувствах должно произойти изменение, и притом настолько глубокое, что оно может превратить скупого в расточительного, скептика- в верующего, честного человека - в преступника, труса- в героя.
Отречение от всех своих привилегий, вотированное аристократией под влиянием энтузиазма в знаменитую ночь 4 авгута 1789 года, никогда не было бы принято ни одним из ее член в отдельности.
Из всего вышесказанного мы делаем вывод, что толпа в интеллектуальном отношении всегда стоит ниже изолированнее индивида, но с точки зрения чувств и поступков, вызываемых этими чувствами, она может быть лучше или хуже его, смотр? по обстоятельствам. Все зависит от того, какому внушению повинуется толпа. Именно это обстоятельство упускали совершенно из виду все писатели, изучавшие толпу лишь с точки зрения ее преступности. Толпа часто бывает преступна - это правда, но часто также она бывает героична. Толпа пойдет на смерть ради торжества какого-нибудь верования или идеи; в толпе можно пробудить энтузиазм и заставить ее, ради славы и чести, идти без хлеба и оружия, как во времена крестовых походов, освобождать Гроб Господень из рук неверных, или же, как в 1793 году, защищать родную землю. Это героизм, несколько бессознательный, конечно, но именно при его-то помощи и делается история. Если бы на счет народам ставились только одни великие дела, хладнокровно обдуманные, то в мировых списках их значилось бы весьма немного.
