Важной причиной для географических исследований для голландцев являлось то, что они не имели колоний. Поэтому они хотели захватить как можно больше колоний.В апреле 1609 года экипаж «Де Халве Маен» покинуло залив Зейдерзе. На должность капитана был приглашен Генри Гудзон. Он должен был пробиться к восточным берегам Индии, огибая Евразию. Из составленных амстердамским картографом Й.Хондейсом географических карт, следовало, что осуществить подобный маршрут вполне возможно. Основание первого поселения голландцев в Америке, правда временного и вынужденного, связано именно с торговлей. Произошло это зимой 1613/14 года, когда пришедшие в очередной раз к берегам континента голландское судно под командованием капитана Адриана Блока загорелось на Гудзоне и моряки вынуждены были зазимовать на берегу реки. Колония была у голландцев. Позже англичанами поселение было названо Нью-Йорк.В 1624 году голландцы захватывают остров Тайвань. В 1610 году нидерландские купцы впервые привезли в Европу – чай. В 1658 году они изгоняют португальцев с о. Цейлон. Главным делом Ост-Индской компании был захват и удержание Индонезии. В 1606 году Виллем Янсон прошел вдоль берега Новой Гвинеи и открыл западный берег полуострова Кейп-Йорк. В 1616 году экипаж корабля «Эндрахт», капитаном которого был Дирк Хартог, случайно обнаружил открывшуюся перед ним незнакомую землю западный берег континента. Абел Янсзон Тасман в ходе экспедиции 1642-1644гг. смог наконец доказать, что все земли открытые его соотечественниками, - это части единого континента. Тасман был первым, кто обогнул Австралию, открыв землю Ван-Димена (названную позже его именем – о. Тасмания), Новую Зеландию, а также острова Тонга, Фиджи, Три-Кингс. Именем Тасмана названы залив у берегов Новой Зеландии и море между нею и Австралией.
21. "Чёрный континент" - Африка.
1 этап : Начало изучения Африки относится к глубокой древности. Древние египтяне осваивали северную часть континента, продвигаясь вдоль побережья от устья Нила до залива Сидра, проникали в Аравийскую, Ливийскую и Нубийскую пустыни.
2 этап: В начале XII в. Идриси показал Северную Африку на карте мира, которая по точности значительно превосходила существовавшие тогда в Европе карты. 3 этап: В XV-XVI вв. изучение Африки было связано с поисками португальцами морского пути в Индию. В 1441 Н. Триштан достиг мыса Кап-Блан. Д. Диаш в 1445-1446 гг. обогнул крайнюю западную точку Африки, которую назвал Зеленым мысом. В 1471 Фернандо По открыл остров, названный его именем. В 1488 Б. Диаш открыл южную точку Африки, названною позже мыс Доброй надежды. К концу XVI в. были установлены контуры континента. 4 этап: С конца XVIII в. стремление овладеть источниками природных ресурсов толкнуло на изучение Африки английских, французских и немецких путешественников. Англичане создают специальную «Ассоциацию для содействия открытия внутренних частей Африки». В конце XVIII- первой половине XIX в. начинается изучение Южной Африки, первым исследователем которой был английский путешественник Дж. Барроу. Географическое и геологическое изучение бассейна Голубого Нила проводила в 1847-1848 русская экспедиция Е. П. Ковалевского. В середине XIX в. в бассейне Белого Нила работали французские и немецкая экспедиции. Высшую точку материка вулкан Килиманджаро открыли в 1848-1849 немецкие миссионеры И. Крапф и И. Ребман. Большой вклад в исследование Африки внес шотландский путешественник Д. Ливингстон, в 1849 открывший озеро Нгами, первым из европейцев пересекший Южную Африку с запада на восток. Обследовал замбезию. Исследования Сахары провели немецкие путешественники Г. Рольфс, в 1865-1867 первым из европейцев пересекший Африку от берегов Средиземного моря (город Триполи) до Гвинейского залива (город Лагос), и Г. Нахтигаль, осуществивший в 1869-1874 поход в район озера Чад. В результате географических исследований к концу XIX в. были изучены четыре великие африканские реки: Нил, Нигер, Конго и Замбези. В начале XX в. выявлены огромные природные ресурсы африканского континента.
Лечебный туризм 18в.
Начиная с XVIII в. можно говорить и о лечебном туризме в нашем государстве. Различные целебные источники были давно известны на Руси, их называли в народе «святыми». Но только Петр I, решил отыскать в самой России целебные воды и организовать лечение на них. Он поручает «разыскать лечительные воды в землях его Царского величества». Известны были источники в Пятигорске и Брагунские теплые воды на Тереке. Чуть раньше, в 1714 г. при прокладке государственной дороги Санкт-Петербург-Архангельск, в 50 км от Петрозаводска были найдены железистые воды. Там были возведены по личному плану Петра I деревянные строения как для царствующей фамилии, так и для ее свиты, кроме того, рядом были воздвигнуты жилые корпуса, где должны были проживать врачи и приехавшие лечиться. Основателем первого санатория был В. Гекинг,. После смерти императора санаторий постепенно стал угасать. Елизавета Петровна вдохнула было в него жизнь, но не надолго. Он был восстановлен спустя почти два столетия - в 1964 г. В XIX в. в Казенном ведомстве официально состояло шесть местностей, где были целебные источники: Кавказ, Старорусские, Липецкие, Сергиевские, Коммернские (Латвия), Бусинские (Польша). Кроме того, были известны десятки различных мест, где создавались курорты не государственного, но местного уровня и значения. Наиболее престижные курортные места: Ливадия, Мисхор, Алупка, Гурзуф, Боржоми и др. - были собственностью царской семьи и высшей аристократии. Но тем не менее лечебный туризм в царской России существовал. Перед Первой мировой войной в нашем государстве насчитывалось до 60 санаториев
Смутное время. XVII век принес многочисленные испытания России и ее государственности. После смерти в 1584 г. Ивана Грозного его наследником и царем стал слабый и болезненный Федор Иванович (1584-1598).
Началась борьба за власть внутри страны. Такая ситуация вызывала не только внутренние противоречия, но и усиленные попытки внешних сил ликвидировать государственную самостоятельность России, На протяжении практически всего столетия ей приходилось отбиваться от Речи Посполитой, Швеции, набегов крымских татар – вассалов Османской империи, противостоять католической церкви, стремившейся отвратить Россию от православия.
В начале XVII в. Россия пережила период, который называют Смутным временем. XVII в. положил начало крестьянским войнам; на этот век приходятся мятежи городов, знаменитое дело патриарха Никона и раскол православной церкви. Поэтому этот век В.О. Ключевский назвал бунташным.
Смутным временем охватывает 1598-1613 гг. За эти годы на русском троне побывали царский шурин Борис Годунов (1598-1605), Федор Годунов (с апреля по июнь 1605), Лжедмитрий I (июнь 1605 – май 1606 гг.), Василий Шуйский (1606-1610), Лжедмитрий II (1607-1610), Семибоярщина (1610-1613).
Борис Годунов одержал победу в нелегкой борьбе за престол между представителями высшей знати и был первым русским царем, получившим трон не по наследству, а путем выборов на Земском соборе. За свое недолгое правление он проводил миролюбивую внешнюю политику, решив на 20 лет спорные вопросы с Польшей и Швецией; поощрял экономические и культурные связи с Западной Европой.
При нем Россия продвинулась в Сибирь, окончательно разгромив Кучума. В 1601-1603 гг. на Россию обрушился «глад великий», вызванный неурожаями. Годунов принимал определенные меры по организации общественных работ, разрешил холопам уходить от своих господ, раздавал голодающим хлеб из государственных хранилищ.
Однако улучшить положение не удавалось. Усугубляло взаимоотношения власти и крестьян аннулирование в 1603 г. закона о временном восстановлении Юрьева дня, что означало усиление крепостничества. Недовольство масс вылилось в восстание холопов, которое возглавил Хлопок Косолап. Это восстание многие историки считают началом Крестьянской войны.
Высшим этапом Крестьянской войны начала XVII в. (1606-1607) было восстание Ивана Болотникова, в котором участвовали холопы, крестьяне, посадские люди, стрельцы, казаки, а также присоединившиеся к ним дворяне. Война охватила Юго-Запад и Юг России (около 70 городов), Нижнее и Среднее Поволжье. Восставшие разгромили войска Василия Шуйского (нового русского царя) под Кромами, Ельцом, на реках Угра и Лопасня и др.
В октябре-декабре 1606 г. восставшие осадили Москву, однако из-за начавшихся разногласий – предательства дворян потерпели поражение и отступили к Калуге, а затем в Тулу. Летом-осенью 1607 г. вместе с отрядами холопа Ильи Горчакова (Илейки Муромца, ?–ок. 1608) восставшие сражались под Тулой. Осада Тулы продолжалась четыре месяца, после чего город был сдан, восстание подавлено. Болотников был сослан в Каргополь, ослеплен и утоплен.
В такой острый момент была предпринята попытка польской интервенции. Правящие круги Речи Посполитой и католической церкви намеревались расчленить Россию и ликвидировать ее государственную самостоятельность. В скрытой форме интервенция выразилась в поддержке Лжедмитрия I и Лжедмитрия II.
Открытая интервенция под руководством Сигизмунда III началась при Василии Шуйском, когда в сентябре 1609 г. был осажден Смоленск и в 1610 г. состоялся поход на Москву и ее захват. К этому времени Василий Шуйский был свергнут дворянами с престола, и в России наступило междуцарствие – Семибоярщина.
Боярская дума пошла на сделку с польскими интервентами и склонилась призвать на русский престол польского короля малолетнего Владислава, католика, что было прямым предательством национальных интересов России. Кроме того, летом 1610 г. началась шведская интервенция с целью отторгнуть от России Псков, Новгород, северо-западные и северорусские области.
XVII век - важный, во многом поворотный, этап в многовековой истории взаимоотношений России с европейскими странами, в российской внешней политике.
Уже около полутора веков существовало Российское государство, выступающее на международной арене как единый, самостоятельный и достаточно активный субъект. Страной и людьми - даже если вести отсчет с правления Ивана III – был накоплен огромный опыт общения с внешним миром - политико-дипломатический, военный, торговый, культурный, - который уже явно не соответствовал мировосприятию времен «Московского царства». Исторические пути Европы и России гораздо больше и чаще, чем раньше, сближались, пересекались и накладывались друг на друга.
21 февраля 1613 г. Земский собор избрал царем Михаила Федоровича Романова - внучатого племянника Ивана IV Грозного (по его первой жене Анастасии), представителя одной из известных и влиятельных боярских семей.
Многие современники верили, что это поможет завершить наконец-то затянувшуюся Смуту - по крайней мере, будет означать формальное прекращение длительного кризиса власти в России. Кризис этот начался в связи с кончиной последнего царя из рода Рюриковичей - Федора Иоанновича (1598 г.) и в полной мере проявился после внезапной смерти Б.Ф. Годунова (1605 г.), когда трон то быстро переходил из рук в руки (Б.Ф. Годунов - Лжедмитрий I - Василий Шуйский), то оказывался вовсе свободным (Семибоярщина), а в итоге был передан иностранному (польскому) королевичу, не пожелавшему в тот момент даже прибыть в Россию (Владислав). Теперь появилась надежда, что худшее позади. Вместе с надеждой приходило и понимание неотложности решения многих внешнеполитических задач, прежде всего – установления границ, которые позволили бы использовать природно-географические условия (реки, морские побережья и т.д.) для надежной защиты своей территории, ее расширения, развития торговли с зарубежными странами и решения других задач.
Какими же были к 1613 г. границы России? Когда и как они сложились? Какие противоречия обозначали (или, наоборот, скрывали)?
Вся западная граница России в тот момент оставалась неопределенной, поскольку северо-западные русские земли (включая Новгород) все еще были оккупированы Швецией, а территория между Смоленщиной и Москвой в значительной мере контролировалась Речью Посполитой (Польшей).
На юге, как и прежде, соседом России было Крымское ханство - вассал Османской империи (Турции). Граница проходила по ту сторону Северного Донца и спускалась к низовьям Дона, почти подходя к городу-крепости Азову, которым владели турки. Россия, таким образом, была почти у побережья Азовского моря, но именно «почти».
На западе и на юге, следовательно, внешнеполитическое положение страны было сходно в одном: географически она находилась близко к Балтийскому и Азовскому морям, но не имела выхода к их побережьям.
Юго-восточный участок российской границы после Дона спускался (не доходя, правда, до восточного побережья Черного моря, где опять же были турецкие или зависимые от Турции владения) к северным отрогам Большого Кавказского хребта, за исключением Дагестана. Затем граница шла по северо- западному и северному берегам Каспийского моря.
Вся восточная граница страны была еще менее определенной. К началу XVII в. Россия присоединила бывшее Сибирское ханство в Западной Сибири, за которым на степных и лесных просторах уже не было ни одного крупного государственного образования вплоть до самых китайских владений. В этом смысле пространство Восточной Сибири и Дальнего Востока было «открыто» (по своим размерам оно не уступало всей территорией страны к началу XVII в.).
Таким образом, геополитическое положение России к началу XVII в. не сильно изменилось в сравнении с XVI в. Как и тогда, значительная часть западных древнерусских земель, называемых «Белоруссией» и «Малороссией» (или «Украйной», как именовали эту территорию поляки) находилась в составе Речи Посполитой. Как и раньше, будучи самой крупной из всех европейских держав, Россия не имела выхода ни к одному из «европейских» морей (Балтийскому и Черному), вынужденная довольствоваться «дальней дорогой» в Европу - через Белое море вокруг всей Скандинавии, - а также сухопутными транзитными путями через земли недружественных соседей (Польши и Швеции). По-прежнему с юга на русские земли совершали набеги крымские ханы. На востоке татарские ханства были завоеваны, но все так же манила русского человека бескрайняя Сибирь, более или менее разведанная лишь в своей ближайшей к Европе, западной, части.
Поэтому и большинство ведущих направлений внешней политики России в XVII в. оказались преемственны веку предыдущему:
Северо-восточное («шведское») - борьба за прямой выход к Балтийскому морю,
Западное («польское») - стремление объединить воедино все восточнославянские народы,
Южное («крымско-турецкое») - попытка положить конец набегам татар и турок на русские земли,
Восточное («сибирское») - надежда освоить новые территории, дойти до «последнего восточного моря».
Как и раньше, по своему характеру внешняя политика России в XVII в. была неоднородной: если в отношениях с Западом (первое и второе из направлений) преобладали дипломатия, войны и торговля, то на Востоке (четвертое направление) - колонизация, хозяйственное освоение территорий, еще не знавших государственности, и сбор дани с местного населения. Что касается «крымско-татарского» направления, то здесь дипломатические и военные усилия правительства сочетались с широкомасштабным строительством оборонительных укреплений («засечных черт»), что, в свою очередь, вызывало приток населения в эти места, а также военно-хозяйственной активностью «вольного» казачества на Дону.
При относительной устойчивости основных направлений и характера, приоритеты внешней политики России на протяжении XVII в. часто менялись в зависимости от внутреннего (силы и средства) и международного (расстановка сил) положения страны.
В начале царствования Михаила Федоровича (1613 - 1645) России на международной арене предстояло решить две первоочередные задачи:
Завершить Смуту в международно-правовом аспекте, то есть заключить договора со странами-интервентами (Речью Посполитой и Швецией), сведя, по возможности, к минимуму свои территориальные потери;
Добиться официального признания ими, а также другими государствами Запада и Востока, новой власти в Москве.
Для этого, в свою очередь, Михаилу Федоровичу и его окружению предстояло доказать загранице: российская Смута наконец-то закончилась, нынешний царь, в отличие от своих предшественников, занял трон как «законный» монарх и надолго, а потому с этой властью можно и нужно завязывать и поддерживать серьезные отношения, не опасаясь ее падения или свержения.
Чтобы царя Михаила признали за границей, московским верхам нужно было положить конец сложнейшему формально-династическому кризису, возникшему после того, как москвичи, присягавшие осенью 1610 г. польскому королевичу Владиславу как российскому царю, спустя три года вновь присягнули - теперь уже царю Михаилу. Да ведь и сам Михаил (в то время 14-летний подросток) в числе других целовал крест, давая клятву в верности «государю Всея Руси» Владиславу! В такой ситуации законность Земского собора 1613 г., а значит и права Михаила на престол, выглядели весьма сомнительными. Поэтому любые отношения России с другими странами в тот момент во многом зависели от хода и результатов переговоров России с Речью Посполитой или, точнее, Москвы с Владиславом.
В 1614 г. польские паны прислали московским боярам (сделав вид, будто царя в Кремле до сих пор нет) грамоту с упреками в «измене» Владиславу и предложением переговоров. Бояре горячо вступились за честь Михаила, но на переговоры согласились. Громче других отстаивали Михаила как раз те, кто в свое время присягнул Владиславу: князья Ф.И. Мстиславский, Ф.И. Шереметев, И.Н. Романов (дядя Михаила) и другие. Теперь же они неплохо устроились при новом государе и потому дружно ринулись на его защиту.
Переговоры с Речью Посполитой продолжались с перерывами четыре года (1615 – 1618 гг.). Каждая из сторон следовала собственной логике. Сначала российские послы пытались подменить обсуждение вопроса о царе перечислением «унижений», которые якобы претерпели в Москве бояре от поляков. Польские послы говорили по существу: дескать, королевичу Владиславу присягала вся страна, а боярского сына Михаила выбрали «одни казаки». Русской делегации ничего не оставалось, как сослаться на волю Божью: «Михаилу Федоровичу Московское государство поручил Бог от прародителей, ему за то дару никому не давать и через волю Божию того ни у кого не выкупать, царство - дар Божий», Владиславу же «Бог того не похотел, чтоб ему нами владеть и государем быть».
Русско-шведские переговоры, начавшиеся в 1616 г. при посредничестве англичан (о чем их просила Москва), по характеру аргументов сторон сильно походили на русско-польские. Московская делегация в ответ на обвинения шведов в «измене» заявляла, что «Бог избирал царей славных не от царского корня», после чего настойчиво советовала тем разобраться сначала в их внутренних делах.
Тем не менее, в Столбово 27 февраля 1617 г. был подписан «вечный мир» России со Швецией. По его условиям, Карл-Филипп не претендовал более на русский престол, а Новгородская земля оставалась за Россией. Михаил Федорович должен был заплатить 20 000 рублей деньгами «готовыми, добрыми, ходячими, безобманными серебряными новгородскими» и отказаться от всех прав на Карелу, Ингрию и Лифляндию, иными словами - смириться с потерей выхода в Балтийское море. Договором подтверждались традиционная торговля между двумя странами и свободный транзитный проезд русских послов в Западную Европу, а шведских - в Персию, Турцию и Крым.
Едва заключили мир со Швецией, как пришло известие, что Владислав выступил из Варшавы на восток. На Украине к нему присоединились отряды гетмана Сагайдачного. Двигался королевич неторопливо, победы одерживал бескровные. Воеводам Дорогобужа и Вязьмы достаточно было узнать, что сам Владислав находится при войске, и они покорно складывали оружие: он вступил в их города «царем московским». Было, от чего возгордиться, - и вот уже «московский царь» шлет в столицу «боярам нашим, окольничим и проч.» грамоту, обещая помиловать в случае немедленной сдачи. А попутно, в который уже раз, обвинил Филарета, отца Михаила Романова, в измене: хотел напомнить о заложнике, сидящем в его темнице. Владислав прекрасно знал: пока Филарет в польском плену, выгодный мир ему обеспечен.
Поляки подошли к Москве, но штурмом взять ее не смогли. Русские дождались своего верного союзника – холодов, - и между противниками начались переговоры. 1 декабря 1618 г. в местечке Деулино (к северу от Москвы) состоялись крестное целование и обмен записями. Владислав не отказался от своих прав на московский престол, но между Россией и Речью Посполитой было заключено перемирие на 14,5 лет. Речь Посполитая больше не претендовала на огромную территорию к западу от Москвы, где отряды шляхты хозяйничали в прежние годы, но удержала за собой важный в стратегическом отношении Смоленск. На весну 1619 г. был назначен обмен пленными, который произошел 1 июня.
Параллельно Россия пыталась урегулировать отношения со Швецией. Здесь тоже был королевич - Карл-Филипп - и он тоже метил в русские цари. По счастью, ему присягнул только Новгород, который с тех пор оказался меж двух огней: оккупированный войсками Якоба Делагарди, он тем не менее хотел разрыва с Москвой. Когда же новгородцы, доведенные шведами до разорения, узнали о решении Земского собора, они поспешили обратиться к новому царю с мольбой о помощи. В ответ они получили две грамоты Михаила Федоровича: одну - явную (для Делагарди), где бояре сурово корили их за измену, а другую - тайную, где царь отпускал митрополиту новгородскому и горожанам все их вины.
Узнав об этом и стремясь создать более выгодную для себя ситуацию на будущих переговорах, новый шведский король Густав-Адольф осенью 1614 г. овладел Гдовом, а в июле 1615 г. осадил Псков. Ни Москва, ни даже Новгород ему были не нужны, но, козыряя правами на то и другое, он надеялся заключить выгодный мир: прочно закрепить за Швецией побережье Финского залива, которым когда-то
Через две недели на окраине Москвы, у речки Пресня, после девятилетней разлуки встретились отец и сын. Филарет и Михаил долго «лезасша на земле, от очей, яко реки, радостные слезы пролиаху». Вскоре Филарет был наречен патриархом Всея Руси и (как отец великого государя Михаила) - великим государем. В Москве установилось двоецарствие, продолжавшееся вплоть до смерти Филарета (1619 – 1633 гг.).
Итак, отношения с ближайшими европейскими соседями и непосредственными участниками Смуты - Речью Посполитой и Швецией - были урегулированы. Но - лишь в формальном аспекте, да и то не полностью: самый неприятный для Москвы вопрос – о «царе московском Владиславе» - был не решен, а отложен на полтора десятка лет.
Установление официальных отношений с европейскими и восточными государствами было второй важнейшей внешнеполитической задачей новой власти после 1613 г., которую там начали решать не после, а одновременно с урегулированием «польских дел», видимо, предполагая заранее неуступчивость поляков. Москва пыталась добиться от других держав признания Михаила Федоровича как правителя России de facto, перемещая акцент с обсуждения легитимности его избрания на констатацию исполнения им функций государя и самодержца. Удавалось это на первых порах с большим трудом, ибо за границей совсем не были уверены, что Смута в России действительно завершилась и Романовых во власти вскоре не сменит кто-то другой.
Уже в 1613 г., сразу же после Земского собора, были отправлены российские послы в Западную Европу, везя с собой на всякий случай следующий «словесный портрет» нового царя, в котором и сам Михаил вряд ли себя узнавал. «Бог украсил его царское величество дородством, образом, храбростию, разумом, счастьем, ко всем людям он милостив и благонравен. Всем Бог его украсил над всеми людьми всеми благами, нравами и делами», - так, к примеру, должны были говорить посланные в июне 1613 г. в Вену, столицу Священной Римской империи, дворянин Степан Ушаков и дьяк Семен Заборовский.
Удачнее всех съездил в Англию летом 1613 г. дворянин Алексей Зюзин. Почтение государю московскому было оказано по всей форме, взаимным любезностям не было предела. Король Яков и королевич Карл шляпы как сняли, так и держали в руках, а послов, наоборот, упрашивали шляпы надеть; те скромно, но твердо отказались. Помимо официального признания, Зюзину нужно было добиться от короля еще и материальной помощи: «тысяч на 100 рублей, по самой последней мере на 80 000 или на 70 000, а по самой нужде на 50 000». Как видно, сочиняя наказ, в Боярской думе провели тонкое различие между «самой последней мерой» и «самой нуждой», оценив его в 20 000 - 30 000 рублей.
О деньгах российские послы просили тогда везде, где бывали, но в ответ получали, как правило, одни обещания. Бывали и неожиданности: в 1614 г. Генеральные штаты Голландии денег России не дали, но… оделили самих послов ввиду их бедности 1 000 гульденов. В 1617 г. Москва снова просила англичан «казны тысяч на 200 и на 100, по самой последней мере на 80 000 и 70 000 рублей, а меньше 40 000 не брать». Те дали 100 000 рублей, но в Москву попало только 20 000.
Итак, к 1619 г., то есть в течение первых пяти лет пребывания у власти правительства Михаила Федоровича, место России в системе международных отношений все еще оставалось сложным и неопределенным. Договора с Речью Посполитой и Швецией, юридически закрепив сохранение суверенитета и территориальной целостности России (хотя и вынужденной при этом пойти на серьезные территориальные потери), не давали ответа на главный вопрос, интересовавший заграницу: кто же является «законным» царем в Москве - Михаил или Владислав? В значительной мере из-за этого отношения с другими странами, несмотря на очевидную дипломатическую активность Москвы, не выходили за рамки взаимного «представления» и «выяснением намерений». Характерная для данного периода агрессивно-просительная манера поведения российских послов объясняется как раз ситуацией «загнанности в угол»: внешнеполитической изоляцией страны и острой нехваткой собственных финансовых средств для преодоления тяжелейшего хозяйственного разорения.
Приоритетным для внешней политики России в 20 - 40-е гг. XVII в. стало «польское» (западное) направление.
Границы, установленные в 1617 - 1618 гг. и с точки зрения России, и по мнению ее противников - Польши и Швеции, - не были окончательными. Недавние военные успехи поляков и шведов подогревали их захватнические намерения; с другой стороны, завершение Смуты и интервенции позволили правительству царя Михаила Федоровича начать подготовку к войне.
Уже сама линия западной границы России была настолько причудливой и прихотливой, что выглядела как пространственно-зримый стимул к дальнейшим решительным действиям - и для Москвы, и для ее противников. Граница со Швецией шла с севера на юг, как во времена Новгородской республики (то есть полтора века назад), отсекая Финляндию от Кольского полуострова, а далее на очень небольшом удалении от побережья Финского залива. Настолько небольшом, что, по мнению Стокгольма, его надо было увеличить, а по мнению Москвы - наоборот, ликвидировать вовсе и вернуть выход в Балтийское море. Русско-шведская граница заканчивалась на небольшом участке между Нарвой и Чудским озером. А дальше, вплоть до причерноморских степей, шла граница с Речью Посполитой, огибая с востока Чудское озеро, затем - с запада реку Великую, дальше резко выгибаясь на восток, то есть шла почти так же, как в начале XVI в.(!), оставляя на польской стороне древнерусские земли: смоленские, дорогобужские, стародубские, новгород-северские и черниговские.
Деулинский договор вызывал у Польши плохо скрываемое раздражение; для России же он с самого начала был вынужденным и очень болезненным шагом. Не мир, не война, но фактически воинственное перемирие поддерживалось между сторонами. Однако все говорило о том, что оно будет нарушено при первом удобном случае.
Польские правящие круги не оставляли планов нового похода на Москву. Они надеялись на помощь Вены. Но австрийские Габсбурги (правители Священной Римской империи, в состав которой входили Австрия, Чехия, Моравия, Тироль и германские земли) ничем не могли помочь: им пришлось подавлять начавшееся в 1618 г. восстание в Чехии и начать борьбу против ряда германских князей. Последних поддержали Англия, Голландия, Дания, Франция и Швеция, которых не устраивало стремление католического венского двора к гегемонии в Европе. К австрийским Габсбургам, в свою очередь, присоединились их родственники - испанские Габсбурги, стремившиеся поставить на колени Нидерланды - свое бывшее владение.
Так началась опустошительная Тридцатилетняя война (1618 – 1648 гг.) - крупнейший общеевропейский военный конфликт XVII столетия. Поскольку Речь Посполитая примкнула к коалиции католических государств во главе с Габсбургами, правительство Михаила Федоровича склонялось на сторону их противников - антигабсбургской коалиции. Пожар Тридцатилетней войны не приблизился даже к территории Речи Посполитой, а посему непосредственно в военных действиях Россия не участвовала. Она ограничилась поставками дешевого хлеба Дании и Швеции, а также периодическим возобновлением дипломатического зондажа шведского короля и турецкого султана на предмет заключения союза против Речи Посполитой и Священной Римской империи. Вместе с тем она попыталась воспользоваться сложившейся обстановкой, когда ведущие европейские державы были втянуты во взаимное противоборство, и вернуть себе Смоленск.
Попыток было несколько. В 1621 г., после предложений, с одной стороны, Турции, а с другой – Швеции, совместно выступить против Польши, созванный в Москве Земский собор решил начать войну. Во все города были посланы грамоты с указом быть наготове. Тем дело, однако, и кончилось: поход турок не удался, а шведы к тому времени уже заключили перемирие с поляками. Несмотря на полную противоположность сына и отца – меланхоличного и слабовольного Михаила и жесткого и целеустремленного Филарета, - оба царя были едины в том, что страна еще не оправилась от Смуты настолько, чтобы воевать с Польшей в одиночку.
В начале 20-х гг. шведы, а в конце – турки, снова предлагали Москве идти вместе на Польшу. Шведам Москва заявила, что выступит, когда поляки первыми нарушат договор, заключенный в Деулино. К турецкому походу 1631 г. было решено присоединиться, но силами одних донских казаков. Когда те получили царский указ, они страшно возмутились: да как же можно их с турками соединять, если туркам они, казаки, куда большие враги, чем поляки! В сердцах казаки люто побили и бросили едва живым в Дон воеводу, провожавшего через их землю российских послов, ехавших в Турцию, а их самих решили подстеречь на обратном пути из Константинополя (послы счастливо отсиделись в турецком Азове). И снова совместный поход не получился: пока ехали послы, султан уже успел заключить с поляками перемирие, а затем его отвлекла начавшаяся война с Персией.
Все это время Москва готовилась к неизбежной войне: Пушкарский приказ наращивал литье пушек и ядер, в Европе закупались ружья и патроны, чистились рвы и приводились в порядок изрядно обветшавшие и разрушенные стены крепостей, стоящих вдоль западной границы, началось формирование «полков нового строя» - пехотных (солдатских) и конных (рейтарских, драгунских), на всякий случай создавались хлебные запасы. Для оплаты расходов на подготовку к войне были увеличены налоги - и прямые, и косвенные.
В 1632 г. истекал срок российско-польского перемирия. Не надеясь более на союзников, Москва еще летом 1631 г. послала полки к Дорогобужу и Смоленску во главе с боярами - князем Д.М. Черкасским и князем Б.М. Лыковым.
Ждали удобного момента, и он настал.
В апреле 1632 г. в Речи Посполитой умер король Сигизмунд III. Польша окунулась в бескоролевье. Самое время выступать, и два боярина именно в апреле выступили - друг против друга. Оба били челом государю: Лыков - что с Черкасским в товарищах быть ему не к чести, Черкасский - что этим челобитьем Лыков его обесчестил (опять местничество вредило стране!). Пока в Кремле разбирались да искали замену сварливым воеводам, драгоценное время уходило. Только к сентябрю из Москвы выступило, наконец, 32-тысячное войско во главе с боярином М.Б. Шеиным и окольничим А.В. Измайловым. Для успешного окончания дела велено было в войну «быть без мест».
Война началась счастливо. 12 октября русским сдался польский гарнизон Серпейска, 18 октября - Дорогобужа. С ходу были взяты Белая, Рославль, Новгород-Северский, Стародуб и еще полтора десятка городов. Наконец, Шеин с Измайловым в декабре осадили Смоленск. Всю зиму, отказавшись от активных действий, Смоленск держали в осаде. Только весной начались обстрелы и штурмы, но они не принесли успеха.
Тем временем в Польше закончилось бескоролевье: на трон был избран королевич (он же «московский царь») Владислав, сын покойного Сигизмунда III. Новый монарх тут же выступил на помощь осажденному городу с 23-тысячным войском. Одновременно поляки подбили на выступление крымского хана, который летом 1633 г. двинулся опустошать российские окраины, доходя порой даже до Московского уезда. А вот России пришлось воевать против Польши в одиночестве: ни Швеция, ни Турция в войну не вступили.
Наступление крымских татар, помимо отвлечения части русских сил, вызвало массовое дезертирство из армии Шеина. Узнав, что в их землях идет война, солдаты покидали лагерь, чтобы защитить свой дом. В августе 1633 г. Владислав пришел под Смоленск и, перехитрив Шеина, проник в город. Осажденный Смоленск был спасен, а осаждавшие русские сами превратились в осажденных, так как поляки, спалив Дорогобуж, где были все припасы русских, зашли войскам Шеина в тыл и окружили их плотным внешним кольцом.
В разгар этих драматических событий случилось еще одно - несомненно, повлиявшее на ход войны. 1 октября 1633 г. на 78-м году жизни умер Филарет, считавший необходимым продолжать войну против Речи Посполитой.
Зимой 1633/34 гг. блокированное русское войско под Смоленском сильно мерзло и голодало. Под давлением нанятых офицеров-иностранцев и не дождавшись помощи своих, Шеин с Измайловым пошли на капитуляцию. 19 февраля 1634 г. русские военачальники склонили головы перед Владиславом. Русские знамена легли к ногам короля, а затем, по его сигналу, были подняты с земли. После такого позора, оставив врагу артиллерию и припасы, остатки войска (около 8 тыс.) двинулись на восток. Помилованные победителем, в Москве оба воеводы были казнены по обвинению в измене.
Тем временем порывистый и честолюбивый Владислав, окрыленный смоленским успехом, вознамерился с ходу взять Белую - и застрял под ней. Голод был таков, что полякам не всегда хватало хлеба с водой, а король, съевши полкурицы за обедом, вторую половину предусмотрительно откладывал до вечера. Поляки несли под Белой большие потери: гарнизон крепости стоял насмерть. И тут Владислав получил страшное известие: против Польши выступила Турция, решив, как и обещала Москве, поддержать русских. Владислав сейчас же запросил мира. Михаил Федорович, подумав, не отказался: по здравому разумению, ни денег, ни сил для продолжения войны не осталось.
Начались переговоры, напоминающие торговлю: поляки требовали непомерную цену, русские отказывались. Дело кончилось полюбовно. По договору, подписанному на речке Поляновке 4 июня 1634 г., Россия «навечно» теряла Черниговские и Смоленские земли (поляки вернули России только Серпейск с уездом), а Владислав обязывался забыть, что его когда-то призывали в московские цари. Чтобы короля не подвела молодая память, ему приплатили 20 000 рублей, причем тайно: этот пункт в текст договора поляки попросили не включать. Польский король дешево уступил русскому царю драгоценные права на русский престол, но, будто в насмешку, не вернул подлинник договора 1610 г. о своем избрании. Поляки, столько лет козырявшие этим договором, говорили теперь, что никак не могут его найти! «Вечный» Поляновский мир, таким образом, обе стороны опять рассматривали как недолгое перемирие – до лучших времен. Лучших для войны.
В 1637 г. ошеломляющие известия пришли в Москву с юга. Донские казаки, выпросив в очередной раз царское жалование («Мы помираем голодною смертию, наги, босы и голодны, а взять, кроме твоей государской милости, негде…» и т.д.), собрались в поход. Но на этот раз - не против Крыма, а против самой Османской империи! Сначала они посадили под замок перехваченного турецкого посла, направлявшегося в Москву, потом, заподозрив его в шпионаже, сгоряча убили, а заодно и всех, кто сопровождал его.
В июне 1637 г. отряд атамана Михаила Татаринова из нескольких тысяч казаков с 4-мя пушками захватил имевшую 200 пушек турецкую крепость Азов (турецкое название: Садд-уль- ислам – «оплот ислама»), стратегически важную как «замок» на выходе из Дона в Азовское море. Всех жителей города, кроме православных греков, казаки уничтожили и со всеми этими известиями направили к царю гонца.
Москва послала султану Мураду грамоту со стандартным объяснением: казаки - воры, хоть всех убейте, а мы с вами «в крепкой братской дружбе и любви быть хотим». Гордому султану такая «дружба» была не нужна, и ответные шаги не заставили себя ждать: сначала очередной набег «на украины» совершили крымские татары, затем (когда позволили отношения с Персией) султан двинул свою армию в большой поход на Азов.
В мае 1641 г. к Азову направилось 200-тысячное войско; в его составе было около 100 стенобитных орудий, обслуживать которые помогали наемные европейские консультанты; морем к Азову спешил турецкий флот. В Азове их штурма ожидали около 5 тыс. казаков с женами. Во время осады турки предприняли 24 штурма и, потеряв 30 тыс. убитыми, отступили. Казаков в городе осталась только половина, но они стойко держались, послав в Москву своих представителей с просьбой о помощи и признании Азова за Россией.
Узнав о случившемся, Михаил Федорович пожаловал казаков 5 000 рублей и созвал в 1642 г. Земский собор для обсуждения болезненного вопроса: что делать с Азовом? Хотя все ждали нового похода султана к городу, против войны выступили одни лишь торговые люди, жаловавшиеся на свое разорение. Между тем проведенный посланцами Москвы на месте «досмотр» Азова показал, что он сильно разрушен, и защищать его будет трудно. К тому же Кремль не был готов к возможной большой войне с Османской империей. Да и «смоленские уроки» были еще очень свежи в памяти. Последние доводы взяли на соборе верх, и царь велел казакам покинуть Азов. После пятилетнего «Азовского сидения» донские казаки, получив этот указ, были так раздосадованы, что развалили Азов до основания. Подошедшая турецкая армия города-крепости не нашла.
Окончательно улаживали инцидент российские дипломаты. Они тайком отправили жалование казакам, этих же самых казаков в Стамбуле, по обыкновению, обозвали «ворами» и добились своего: султан Мурад смягчился и послал миролюбивую ответную грамоту русскому царю, «над всеми великими государями государю Московскому, царю Всея Руси и обладателю, любительному другу Михаилу Федоровичу». Казаки обиделись: им надоело, что царь в сношениях с султаном обзывает их по-всякому. И решили перейти с Дона на Яик. Царь, прознав об этом, велел их с Яика гонять.
Донские казаки умудрились досадить и Персии, напав на ее приграничные территории и изрядно пограбив их. Персидскому шаху Хефи московские послы отвечали то же, что и туркам, и попрекали, в свою очередь, постоянными нападками на Грузию, покровителем которой считал себя Михаил. В 1636 г. грузинский царь Теймураз обратился к нему с просьбой о подданстве. В Москве долго рядили, но в конце концов согласились, и Теймураз целовал крест русскому царю. На первое время помощь Михаила ограничилась 20 000 ефимков и соболями.
Вообще же Москва предпочитала в отношениях с южными соседями до поры до времени придерживаться оборонительной тактики, поскольку, во-первых, за спиной Крыма всегда стояла могущественная Османская империя и, во-вторых, стремясь обеспечить себе свободу рук на западе. Чтобы уменьшить опасность татарских набегов из Крыма (только за первую половину XVII в. крымские татары увели в плен и продали на невольничьих рынках до 200 тыс. русских), правительство Михаила Федоровича истратило на «поминки» хану фантастическую сумму - около 1 000 000 рублей. Одновременно власти не забывали укреплять Тульскую засечную черту. С 1636 г. южнее ее начали строить новую - Белгородскую.
Последние годы царствования Михаила снова напомнила о себе, казалось бы, давно канувшая в лету Смута. В 1639 г. в Польше появился «князь Семен Васильевич Шуйский», якобы сын царя Василия. Затем в Москве узнали, что более 15-ти лет в одном из польских монастырей заботливо взращивается «царевич Иван Дмитриевич», которого считали сыном Лжедмитрия II. В Москве заволновались: здоровье Михаила ухудшалось, скончается царь - жди новой Смуты!
В 1643 г. в Польшу были отправлены послы, имевшие тайный наказ разузнать все о самозванцах. «Семен Васильевич», по словам поляков, за свое самозванство был бит и пропал бесследно. С «Иваном Дмитриевичем» дело обстояло серьезнее. Выяснилось, что он не только называется, но и пишется царевичем (нашлась его собственноручная грамотка), хотя его настоящая фамилия - Луба и он - сын шляхтича, убитого в России. Российская сторона, потратив год на переговоры с поляками, добилась выдачи Лубы, который позднее (уже после смерти Михаила и восшествия на престол Алексея Михайловича) был отправлен обратно по просьбе и под ручательство короля Владислава.
Таким образом, за 20 – 40-е гг. Россия не достигла каких-либо прямых, прежде всего – территориальных, успехов в своей европейской политике. Важным, однако, было другое: дальнейшая международно-правовая стабилизация власти царя Михаила Федоровича, особенно признание его в таковом качестве Речью Посполитой. Положительное значение имело и постепенное втягивание России в систему европейских блоков и коалиций, хотя она пока и не принимала в них непосредственного участия.
Внешняя политика России в 50 - 60-е гг. XVII в. отличается от предшествующих лет гораздо большей напряженностью, динамичностью и наличием значительных конкретных результатов, - прежде всего на «польском» (западном) направлении.
Как только нужда в нем, как в полководце, отпала, его отстранили от командования. И себе же на голову: Ришелье сговорился со шведским королем Густавом Вторым Адольфом, и мощная шведская армия (не из интернациональных наемников, а национальная по составу, крепкая единым языком, религией и культурой) вторглась в Германию. Шведов восторженно приветствует протестантское население, они одерживают ряд побед. Валленштейн снова становится «актуален» для Вены.
Он вновь во главе имперских войск. В решающей битве при Лютцене 16 ноября 1632 года «шведский лев» Густав Адольф пал смертью храбрых. Однако для Валленштейна это была Пиррова победа: лишившись руководителя, шведские войска пополнили ряды мародеров и разбойников, которые опустошали территорию Германии.
В 1633 34 годах Валленштейн вступает в переговоры с французскими дипломатами. Он раскрывает им свои планы: объединение Германии, очищение ее территории от войск наемников и иноземцев, политика веротерпимости. Для себя лично Валленштейн хотел бы получить чешскую корону
Увы, он слишком многого хочет! И, прежде всего, сильная Германия отнюдь не мечта всей жизни герцога Ришелье. О переговорах становится известно австрийцам.
25 февраля 1634 года в замке Эгер Валленштейн был убит вместе с тремя своими верными телохранителями. Санкционировал убийство император. С его смертью Германия потеряла шанс стать великой державой, а война возобновилась с новой силой.
В 1635 году в нее на стороне протестантов открыто вступает католическая Франция. Военные действия идут с переменным успехом. Перевес сил на стороне Франции: ее население к тому времени в 17 раз превосходит население Германии! Однако плодиться не сражаться, и Ришелье отлично знает цену бравым французским воякам. В своем «Завещании» он с иронией замечает: «Хотя Цезарь говорил, что франки знают две вещи: военное искусство и искусство красноречия, я не смог понять, на основании чего он приписал им первое качество, имея в виду, что упорство в трудах и заботах, качество необходимое на войне, лишь изредка обнаруживается у них» (Цит. по: П. Шоню. Цивилизация классической Европы. Екатеринбург, 2005. С.91).
В 1636 году имперцы захватывают крепость на севере Франции Париж под угрозой. В этом году Пьер Корнель пишет величайшую трагедию французского классицизма, своего «Сида».
Красноречивый ответ тевтонам, ничего не скажешь!..
Положение Франции спасают восстания на территории противника: в Нидерландах, в Каталонии и Португалии. Впрочем, и на территории Франции полыхают восстания населения, истощенного поборами на ведение войны.
Правда, французам удается одержать ряд блестящих побед: сказывается их превосходство в артиллерии и тактике. Итогом всей этой смуты стал Вестфальский мир, заключенный в октябре 1648 года с огромной помпой. Франция и Швеция стали безоговорочными европейскими гегемонами. Австро-испанская идея «универсальной католической империи» рухнула вместе с военным могуществом испанцев. Победители прирастили территории и пополнили казну за счет контрибуций.
А побежденные
Хуже всего пришлось тем, на территории кого шли военные действия, немцам. Население Германии сократилось, по одним данным, наполовину, по другим, на две трети. В некоторых городах мужчинам разрешили иметь двух законных жен, при таких потерях было уже не до христианских традиций и заповедей
Символичным стало то, что французский посол отказался вести переговоры по-латыни, как было принято, и заговорил по-французски. Над Европой встала звезда Франции, безраздельно сиявшая над нею до начала 18 века, а в области культуры и до середины 20-го
Генрих Четвертый: выдающийся замараха
А между тем, все было вовсе не так спокойно и в новом гегемоне Европы! Тому имелись причины, которые лишний раз говорят о противоречивости исторического процесса.
Во-первых, Франция потенциально была самым богатым государством Европы. Нигде так удачно не сочетались благоприятное разнообразие климата, плодородие почв и близость к торговым путям. Но как раз эти природные и климатические достоинства превращали французские сельскохозяйственные земли в особую ценность, несколько притормаживая развитие ремесла и торговли и негативно влияя на расстановку социальных сил. Если феодализм есть, в первую очередь, социально-экономический строй, основанный на владении сельскохозяйственными угодьями, то Франция, естественно, пришла в эпоху Возрождения с гораздо бОльшим грузом средневековых особенностей, чем, скажем, Италия или Англия. Самое почетное место во французском обществе занимали дворяне потомки феодалов, а торговцы и финансисты (и уж тем паче ремесленники) были слоями, почти презираемыми (в отличие от Англии. Италии и даже Германии с ее очень сильными городами). Обширные земли делали французских дворян весьма гордыми и независимыми по отношению к центральной власти.
Историки называют Францию «розой средневековой Европы», но шипы этой розы немилосердно кололи пальцы прогресса
Во-вторых, 16 и первая половина 17 века время демографического взрыва во Франции, когда эта держава становится самой густонаселенной страной Европы. Колоссальные людские ресурсы хороши для развития экономки и ведения войны. Но француз того времени низкорослый, жилистый, предприимчивый и весьма склонный к авантюризму забияка, которого непросто утихомирить, на какой бы ступени социальной лестницы он ни находился. Сладить с такими подданными могла только очень сильная государственная власть.
В-третьих, особенностью королевской власти во Франции было то, что вроде бы тоже можно было счесть ее неоспоримым достоинством. Французский король носил титул «христианнейшего величества», то есть считался первым среди монархов Запада. Его династия (дом Капета, к которому принадлежали и Валуа, и Бурбоны) считалась древнейшей в Европе. Король являлся особой священной. Все это оберегало трон от самозванцев, но отнюдь не от заговоров и смут! В 16 веке возможность наибольшей централизации государственной власти среди европейских стран существовала во Франции лишь ПОТЕНЦИАЛЬНО. Понадобилось тридцать лет гражданских войн 16 века и полвека реформ в первой половине века 17-го, прежде чем король смог сказать: «Государство это я!»
Увы, животворная французская почва, как тяжкий ком грязи, висела на ногах страны! Поэтому исторический прогресс в ней запаздывал примерно на век по сравнению с передовыми Англией и Голландией
Но это отставание скажется лишь в середине 18 столетия. Для 1718 века блеск французской государственности, дипломатии, военного искусства и, кончено, прежде всего культуры можно сказать, определяющ для Европы, а временами и подавляющ
Первые Романовы уделяли главное внимание укреплению дворянского землевладения. В области внешней политики правительство старалось обезопаситься от нападений со стороны крымского хана и посылало ему систематически щедрые подарки – нечто вроде дани. Важнейшей задачей этого периода было восстановление государственного единства русских земель, часть которых оказалась под Польшей и Швецией. 1632 г. – война за возвращение Смоленска, но взять его не удалось из-за вторжения с юга крымского хана. 1637 г. – казаки взяли турецкую крепость Азов (в устье Дона). Сразу прекратились набеги татар на русскую землю. I половина XVII в. – России не удалось разрешить задачи воссоединения русских земель, внутренние противоречия в стране все более нарастали и привели к целой полосе массовых движений.
Народные восстания середины XVII в. К середине XVII в. выросли налоги с населения. 1646 г. – налог на соль увеличили вчетверо, что вызвало недовольство в народе. Увеличился срок розыска и возврат беглых крестьян до 10 лет, а вывезенных насильно другими землевладельцами – до 15 лет. Наибольшей остроты социальные противоречия достигли в городах. Посадские протестовали против городских феодальных владений, с которых не брали налогов. 1648 г. – крупное восстание в Москве, а также в Козлове, Воронеже, Курске, Елье, Соли Вычегорской, Устюге Великом, Томске. 1650 г. – восстания в Новгороде и Пскове. Характерная черта восстаний – верхушка горожан была на стороне правительства. Восстания эти обнаружили классовое размежевание в среде самих горожан.
Соборное уложение. 1649 г. – Земский собор принял название Соборное уложение. Он был направлен на укрепление феодально-крепостнического строя. Отныне поместья предавались по наследству, разрешалось обменивать их на вотчины. Соборное уложение распространило крепостничество и на города. За покушение на жизнь феодала были предусмотрены суровые меры наказания. Появление царя на людях обставлялось торжественной церемонией, а обращаясь к царю, все должны были называть себя «царскими холопами» и уменьшительными именами. По отчеству называли лишь бояр и думных людей.
Раскол церкви. XVII в. – падение авторитета официальной церкви. В середине XVII в. патриарх Никон провел ряд церковных реформ, направленных на ее укрепление. Они касались религиозных обрядов (старого крещения двумя перстами, исправления церковных книг и сверки их с греческими оригиналами). Это вызвало сопротивление части духовенства и знати, боявшейся подрыва церковного авторитета. Появилось контрдвижение старообрядцев (сторонников старого). Российская церковная смута XVII в. получила наименование раскола. К раскольникам присоседилось огромное множество забитых крепостнических людей, которым казалось, что ухудшение их положения связано с нововведениями в церкви патриарха Никона.
Украина и Белоруссия в конце XVI – 1-й пол. XVII вв. 2-я пол. XVI в. – уния Литвы и Польши. Вместе с польскими феодалами на Украину и Белоруссию пришло католичество. Государственным языком Украины и Белоруссии был польский, земельные латифундии принадлежали польским магнатам, а местные жители подвергались жесточайшей эксплуатации.
Запорожская сечь. Один из слоев населения Украины составляли запорожские казаки. Начало XVII в. – у днепровских порогов сложился уклад жизни, отличавшийся от жизни остального населения Украины. В Запорожье не было феодального землевладения и феодальной зависимости. Казаки имели свое самоуправление – выборного гетмана. Они несли сторожевую службу. Польское правительство, заинтересованное в казацкой службе, заносило их в реестр, то есть список, каждый занесенный в него получал вознаграждение. Здесь возводились укрепления – «засеки», откуда и произошло название «сечь». Рост социальных конфликтов между верхушкой казачества и остальной массой, не включенной в реестр.
